Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
«Ну, хоть не замерзну», – успел я подумать, и вдруг потемнело в глазах. Резануло болью. Сильно резануло, изнутри. Как будто не тело болело, а душу выжигало.
Дальше ощущения только увеличивались. Болевые, понятное дело. Даже кричать сил не было. Казалось, вместе с душой кровь закипает и кожа волдырями покрывается. Глаза были закрыты… наверное. А может, это я просто от боли зрение потерял. Однако в кромешной тьме не оказался. Окружающее пространство вдруг окрасилось яркими красками. Когда говорю про «окружающее пространство», я имею в виду не улицы с обрушенными домами, не брошенные автомобили. Этого всего не видел. Видел безбрежное пространство, залитое бездной красок. Осознавал ли я себя в тот момент? Скорее нет, чем да. Боль вышибла понятие сознания, на какой-то другой уровень. Себя в этом бушующем океане красок я тоже видел, но как бы со стороны. Какой-то ярко-алый пульсирующий комок, в который вонзались ослепительно-белые потоки. И вот то, что именно эти потоки мне вредны, я понимал отчетливо. Как? Спросите что полегче. Кстати сказать, людей, которые находились поблизости, я тоже видел подобными же светящимися комками, вот только не до них мне было.
Знал я и то, что умираю. Вернее, не столько знал, сколько догадывался. В другой ситуации я бы и дергаться не стал. Особой тяги к жизни давно не испытывал. Зачем жить? Но вот от неизвестности помирать как-то резко расхотелось. Надо было что-то делать. Да ни хрена я не понимал. Отстаньте. Не понимал, что и как надо. Тыкался бездумно. Чем тыкался? Да вот не тем, о чем вы подумали. Так прямо и не скажу. Скорее, представлял зрительно, что я что-то делаю. Так сказать, виртуально, применительно к собственному сознанию. Я пытался взаимодействовать с этим непонятным потоком, который вливался в мой слепок… (слово аура как-то само вспомнилось). Так вот эти потоки входили в мой прямо пламенеющий продолговатый слепок ауры. С одной стороны входили дружно и упорядоченно, сплетаясь в единый светящийся жгут, а с другой вылетали, но уже хаотично, то есть как попало. Почему-то подумалось, что именно этот хаос каким-то образом и вредит, а значит, нужно его упорядочить.
Долго ничего не получалось. Эти непонятные жгуты не поддавались. Вернее, я не мог с ними взаимодействовать. Меня жгло все сильнее. Время утекало. Но там, в этом океане, я был песчинкой. А океану до песчинки, как бронепоезду до застрявшей на путях малолитражки.
Разозлился. Понятное дело, на себя. На вечность злиться смысла нет. Уж и не знаю, что произошло далее. Может, именно злости не хватало, спортивной, мля, только один поток из многих вдруг дрогнул. Тогда я представил, как он не входит в мой слепок, а плавно огибает его по поверхности и струится дальше. Удивительно, но это сработало. Дальше – проще. Наработался кое-какой опыт. Иногда, когда я торопился и не мог удержать четкую картинку желаемого, потоки вырывались. Тогда я заставил действовать себя спокойно и сосредоточенно. Так увлекся, что даже боль, терзающая тело и душу, отошла на второй план. Когда я управился, ауры больше видно не было, этому мешало сияние многих потоков, проходивших по ее поверхности. Я сам как бы превратился в сияющий сгусток. Или находился внутри этой удивительной сияющей клетки. Как попугай, блин. Правильно ли я сделал? Так мне-то откуда это знать? Правильно, не правильно. Какая разница? Делал то, что получалось, вот и все. Одуряющая боль пропала. Вот что главное. Потом как-то я просто отключился и более ничего не помню.
Глава 2
Сколько времени прошло, прежде чем я очнулся, не знаю. Да и нельзя это так назвать. Все как в тумане было. Помню какими-то фрагментами и смутно. Помню, как ломал спинку сиденья, к которой был пристегнут. Кровь текла из разодранной «браслетом» руки. Помню, как шел в гору наобум, ничего не видя перед собой, автоматически выдерживая направление к родному гаражу, благо не так чтобы далеко отъехали. Как дошел, уже и не вспомнить. Даже окружающий антураж не запечатлелся в памяти. Говорю же, как в тумане все было. По-настоящему очнулся уже в родном гараже, на не менее родном, стареньком, продавленном моей же тушей диванчике.
Почему-то с «ксюхой» в обнимку. Надо же. Даже в таком полуживом состоянии не смог оставить бесхозной хорошую вещь. Это да. Хомяк у меня в душе знатный живет. Все, что касается железа или механизмов каких, он не пропускает.
Ну не могу я смотреть, как в куче металлолома умирает сданный туда за денежку малую, например, сверлильный станок или электродвигатель какой. Да чего только нынче люди не выбрасывают! Мне прямо слышится, как механизм зовет на помощь. Он не хочет умирать. Он хочет работать, верой и правдой служить людям, а его за это на помойку! Да разве же можно так? У меня вся мастерская в гараже собрана из металлолома. Например, небольшой токарный станок, фрезерный тоже со свалки, маленький, простенький, но почти новый. Мне даже восстанавливать, как токарный, его не пришлось. Видимо, где-то валялся на складе без надобности, его сначала на улицу выставили, чтобы не мешал, а потом, когда он ржой покрылся до неузнаваемости, его сдали вторчерметовцам. А я уже у них за пять штукарей его выкупил. Интересно, за сколько его сдали? Просто после того, как я его привел в рабочее состояние и покрасил, мне за него предлагали почти сто тысяч. Сверлилка тоже оттуда. Из магазина только сварка-полуавтомат да плазморез. Горн для нагрева металла я из старого газового баллона сделал, подключил к нему газ и вуаля, почти до двух тысяч градусов нагревает. Да тот же отрезной станок из металлолома и старой болгарки слепил. Ни копейки за это не отвалил. А сколько инструмента разного выбрасывают? Не понимаю людей.
Благороднее и благодарнее материала на свете, по моему мнению, и нет, разве только дерево, но оно скорее на равных будет. Когда смотришь, как из заготовки ржавой, что надыбал на свалке, выходит красивая и функциональная деталь, которая кому-то будет служить долго и честно, сердце поет. Чувствую себя в такие моменты папой Карло, ей-богу. Да тот же мотор когда чинишь, который или вообще не работал, или работал через пень-колоду, а после урчит как сытый кот, это же песня. За что так с металлом? Так что я не особо удивился, когда увидел, что на пузе у меня лежит автомат. Теплый такой. Пригрелся и молчит, ждет своего часа. Я тогда еще подумал, что надо будет отнести его в отдел. Долбин этот хоть и дерьмо человек, но закон есть закон. Да и мне сей агрегат смертоносный без надобности.
Попытался встать. Резануло болью. Почувствовал, как что-то лопнуло на коже спины и потекло. В гараже было темно хоть глаз коли. Так что мои предыдущие слова, что я увидел автомат, делите на два. Я его скорее на ощупь определил. Блин, ничего не помню. Как дошел? Как открывал гараж, и уж тем более как закрывал… обрезало. Снова попытался встать. Опять что-то лопнуло и опять потекло. Да что же такое со мной? Еще пузо это сверху давит, как надгробие. Блин, самочувствие такое, будто асфальтоукладчик переехал. Кряхтя и ругаясь, поминая чью-то мать, кое-как поднялся. В ноги ударило болью. Точно вся кровь, что находилась в моей туше, разом, подчиняясь земной гравитации, резко ухнула вниз, создавая гидроудар.
Охнул и плюхнулся на задницу, продолжая судорожно сжимать «ксюху». Теперь и там что-то лопнуло, в смысле на заднице, от чего там же стало мокро. Да чего я в автомат вцепился-то, как утопающий за спасателя? Кладу рядом. Звякнули антабки ремня. Еще минут пять сижу в кромешной тьме. Боль потихоньку отступает. Снова пробую встать. Получилось. Правда, что-то снова лопнуло подмышкой и там стало неприятно скользко. Запашок от меня шел, аж самому блевануть хотелось, чем-то на трупный похож. Но я-то живой, блин. Сердце гулко и с перебоями, но работало. На всякий случай щупаю пульс. Вроде есть. Правда, рука какими-то уплотнениями покрыта, на волдыри похоже. Ладно, надо до распределительного щитка добраться. Свет нужен. На хрена я его выключал? Еще и эта спинка от сиденья УАЗа телепается. Цирк шапито, ни дать ни взять.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
