Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
* * *
Дверь каюты открылась, пропуская двух солдат. С минуту они разглядывали девушек и выбрали одну – скорее всего, наугад. Девушка слабо запротестовала, и один из солдат наотмашь ударил ее. Она замолкла, потрясенная неожиданным ударом. Второй солдат продолжал разглядывать девушек.
– Девушка-хэнё, на выход! Капрал Моримото требует тебя.
Хана узнала голос водителя грузовика, но не шевельнулась.
– Давай поторапливайся, тебя зовут.
В воздухе разлилось тревожное ожидание. Девушки наверняка уставились на нее, и он вот-вот догадается, кто ему нужен. Боясь выдать себя малейшим движением, Хана замерла, вот только все тело ее сотрясала мелкая дрожь. Солдат наверняка вычислит ее по этой дрожи.
На другом конце каюты послышался высокий голос:
– Здесь нет хэнё. Вы, должно быть, ошиблись дверью.
Девушки согласно загомонили, но водитель уже заметил Хану.
– Вон ты – да-да, ты, живо сюда. Я тебя помню. Ты хэнё. Пойдешь со мной. – Он положил руку на кобуру. – И не заставляй меня ждать.
Ничего не оставалось, как подчиниться. Хана поднялась, сразу будто отделившись от девушек, с которыми чувствовала себя в относительной безопасности, и шагнула к солдату. Он схватил ее за руку, вытолкнул за дверь и потащил по коридору – будто на расстрел. Палуба парома кренилась на каждой волне. Свободной рукой Хана хваталась за стену, чтобы сохранить равновесие.
– Сюда, – буркнул солдат и открыл железную дверь.
Хана вошла. Дверь с лязгом захлопнулась. Под затихающее эхо Хана оказалась лицом к лицу с капралом Моримото. Он молча смотрел на нее, от его взгляда у Ханы по спине пробежал озноб. Она невольно отступила к двери.
– Ложись, – властно велел Моримото и указал на койку у стены.
Хана вжалась в дверь. Пальцы судорожно нащупывали ручку.
– За дверью пара часовых, – сказал Моримото. Его голос был спокоен, как будто происходящее было делом привычным, но лицо выдавало вожделение. На лбу блестели крупные бусины пота.
Хана повернулась и заглянула в дыру-окошко. Моримото не лгал. По обе стороны двери стояли часовые, пусть Хана и видела только их плечи. Она развернулась к Моримото.
– Ложись, – повторил он и посторонился, давая ей пройти.
Хана медлила. Моримото вытер пот носовым платком, нетерпеливо скомкал его и сунул в карман.
– Если мне придется повторить еще раз, я позову солдат и все окажется куда неприятнее, чем только со мной.
Он говорил все с той же невозмутимой властностью, но Хана уловила перемену в нем. Он походил на акулу, которая бесшумно движется в темной глубине, сосредоточенную на жертве.
Мысль о солдатах в этой крошечной каюте напугала Хану, и она подчинилась. Моримото коротко рассмеялся и принялся расстегивать ремень. Хана зародышем сжалась на койке. Закрыла глаза. С тихим шорохом ремень медленно выскальзывал из петель. Волоски на шее у Ханы встали дыбом, когда японец шагнул к койке. Она переборола желание открыть глаза, еще плотнее сжала веки. Вздрогнула от прикосновения. Его пальцы отвели от лица волосы, погладили по щеке. Она чувствовала его дыхание. Он стоял возле койки, опустившись на колени. Ладонь поползла по ее шее, плечу, бедру и замерла на колене. Хана открыла глаза.
Он в упор смотрел на нее. Она не могла понять, что выражает его лицо. Оно налилось краснотой. Хана смотрела не отводя взгляда, ожидая чего-то ужасного. Он улыбался, но глаза его были пусты. Хана отпрянула еще до того, как его рука забралась под платье.
– Пожалуйста, не надо, – прошептала она из последних сил. Слов своих не расслышала даже она сама.
– Не переживай так. В дороге я успел тебя изучить. И ты мне понравилась.
Хана попыталась увернуться, но он схватил ее за бедро и так сжал, что она вскрикнула от боли.
– Не дергайся, иначе разорву платье и в Маньчжурию поедешь нагишом. Ты этого хочешь – сутки за сутками ехать в набитом солдатами поезде без единой тряпки, прикрывающей твое прекрасное тело?
Его взгляд подстрекал ответить. Хана перестала вжиматься в стену, но дрожь унять не удалось. Он сказал – Маньчжурия. Это же самый край света, такая даль, что и вообразить невозможно.
– Умница.
Он ослабил хватку, медленно задрал платье выше пояса, стянул с Ханы ее новые нейлоновые чулки, затем ситцевые трусы. Аккуратно сложил все и стопкой положил на край койки. После встал, и форменные брюки упали до лодыжек. Хана смотрела на вздыбленный член.
– Я буду добр и вскрою тебя с любезностью, которой остальные не получат. Обычно для девушек тут все происходит внезапно. А ты будешь знать, чего ждать.
Он придавил ее своим телом, и Хана закрыла глаза. Его дыхание на лице, его тяжесть на ней – все это она ощущала, пребывая во тьме. Он проник в нее и мощными толчками в клочья разорвал ее невинность. Боль была такая, будто в нежную кожу между пальцами вонзили нож, вот только взорвалась она в ином месте и быстро переместилась в сердце, в мозг.
Он пыхтел, и стонал, и рычал, будто вепрь. Хана представила, что так и есть, что это черный чеджуйский хряк, тот, что живет у них за домом у нужника и питается человеческими испражнениями. Она цеплялась за этот образ, чтобы не думать о том, что происходит с ней, чтобы заглушить боль где-то в самой середке своего существа. Рычание участилось, и его тело на ней словно забилось в судорогах. Потом он обмяк и будто обратился в мертвеца – лежал, вдавив ее в жесткий матрас, не позволяя вдохнуть.
Наконец Моримото встал, и Хана быстро отвернула лицо к стене, сжалась, баюкая боль. Она слышала, как он одевается – шуршание брюк, присвист кожаного ремня, шарканье ботинок.
– У тебя кровь, – сказал он.
Хана оглянулась. Он указывал пальцем на простыню. Она увидела кровавое пятно на белой ткани. Сердце на миг остановилось. Она умирает? Хана поплотнее стиснула колени. Моримото улыбался.
– Что ж, я сделал, что задумал. Теперь ты женщина. – Лицо у него было довольное. – Вытрись. Потом можешь возвращаться к своим.
Он бросил ей носовой платок и вышел. Клочок материи нежным лепестком опустился ей на живот.
Эми
Остров Чеджу, декабрь 2011
Такси опаздывало. Эми сидела у дороги на чемодане и грела ладони о дымящуюся крышку-чашку от термоса с женьшеневым чаем. Она всматривалась в каждую машину, выискивая опознавательный маячок такси, но мимо проносились только легковушки, водители которых либо спешили на работу, либо везли детей в школу. Кое-кто махал ей, а один даже напугал, резко просигналив. Горячий чай выплеснулся на розовые брюки. Эми вытерла растекшееся пятно перчаткой-митенкой, не обращая внимания на боль.
К детям Эми выбиралась не чаще раза в год. Когда была помоложе – дважды, но могла и вовсе не поехать. С детьми у нее были прохладные отношения. Ей легче их вспоминать, чем встречаться с ними. На острове дети почти не бывали, разве что на похороны отца приехали. Он умер, когда дети уже давно вылетели из гнезда, но возвращение под родительскую крышу будто перенесло их в детство. Они неловко стояли с ней рядом, немолодые уже люди, не скрывающие чувств, дочь плакала взахлеб. На острове они пробыли три дня и улетели к себе в Сеул. В аэропорту они скучали, совершенно не похожие на детей, которых Эми помнила, – одетые в черные деловые костюмы, они не смотрели ей в глаза, когда настало время прощаться. Наверное, рассудили как она: воспоминания лучше свиданий.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
