– Как интересно, – пробормотал он. – Вам когда-нибудь доводилось ухаживать за садом?
– Ухаживать? – переспросила в замешательстве Синтия. – Вы имеете в виду копаться в земле?
– Именно это я имел в виду, – подтвердил Михаил.
– Садом должен заниматься слуга, – объяснила ему Синтия. – Ни одна леди не станет возиться в земле. А если у вашего садовника с этим трудности, скажите ему, чтобы нанял садовую богиню. Она обещает маленькие чудеса.
– Кто такая садовая богиня?
– Она не леди. Эта женщина зарабатывает на жизнь своими советами садоводам.
– И что, эта садовая богиня действительно творит маленькие чудеса? – спросил Михаил.
– Я сама слышала, как мама говорила, что после ее вмешательства розы выглядят просто потрясающе. – Синтия внимательно посмотрела на него: – Я понимаю, Лавиния приходилась вам золовкой, но… вы не считаете, что вырез на ее платье слишком глубокий для девушки?
– Я как-то не заметил. – Михаил посмотрел на Лавинию. – Вы полагаете, на ее платье слишком глубокий вырез?
Синтия кивнула:
– Совершенно определенно.
Передав Синтию ее матери, Михаил повернулся к своей бывшей золовке:
– Потанцуем?
Лавиния ступила в его объятия.
– Я была разочарована сегодня, – сказала она. – Мне недоставало вас и Бесс.
– Бесс тоже недоставало ее тети Лавинии, – сказал Михаил.
– А меня вам тоже недоставало? – с кокетливой улыбкой спросила Лавиния.
– Мы с Бесс всегда рады вашему обществу, – ответил Михаил, делая вид, что не понимает намека. – Что вы думаете по поводу выпечки, Лавиния?
– Выпечки?
– Нуда. Печенье, кексы и все такое.
Лавиния сдавленно засмеялась, издав грудной соблазнительный звук.
– Я ни разу не ступала ногой на кухню, как вы прекрасно знаете.
– Ах да! – усмехнулся Михаил. – Действительно, я припоминаю, вы предпочитаете комфорт и удовольствие.
Пока они кружились по залу, Михаил перехватил несколько улыбающихся взглядов. Их с Лавинией уже соединили, понял он, и общество, вероятно, ждет объявления. Он уже видел, как Пруденс затягивает матримониальную петлю вокруг его шеи.
– Анна думает, что она понимает вас лучше, чем я, – сказала Лавиния. – Может, она и русская, но мы с вами родственники.
Петля затянулась туже, затрудняя дыхание. И он решил никогда больше не оставаться наедине с Лавинией.
– Вы не считаете, что Анна слишком торопится с джентльменами? – спросила Лавиния.
– Как-то не обратил внимания. – Лавиния, очень довольная, улыбнулась. – А вы считаете, Анна слишком торопится?
Лавиния кивнула:
– Совершенно определенно.
Михаил проводил Лавинию обратно к ее группе. Он вдруг задумался: существует ли на самом деле та мифическая мама для его дочери?
Настало время уходить. Михаил направился к выходу, по дороге кивая дворецкому.
– Покидаете нас так скоро, ваша светлость? – протянул Тинкер.
– Держу путь в «Уайтс». – Михаил подмигнул дворецкому. – Леди туда вход запрещен.
– Каждому лису – своя нора, – улыбнулся Тинкер.
Проклятая щека невыносимо зудела! Бальзама, который дала сестра, хватало всего на несколько минут.
– Убери руку.
Белл посмотрела через стол на младшую сестру.
– Да я и не…
– Не лги, – прервала ее Рейвен. Белл виновато улыбнулась. – Через день сниму швы, – пообещала сестра, – тогда зуд ослабнет.
Легкий ветерок, вплывая через открытые окна гостиной, шевелил кружевные французские шторы и приносил из сада благоухание. Завтрак включал колбасу, кулебяку из бездрожжевого яичного теста с консервированной брусникой и кофе – их самые любимые блюда. И среди этих блюд в центре стола возвышался вазон с благоухающими лилиями.
Белл взглянула на озабоченное лицо старшей сестры, сидевшей во главе стола. Фэнси хотела что-то сказать, но, видимо, раздумала и подцепила вилкой кусочек колбасы.
Не обращая внимания на смятенное состояние сестры, Белл оглядела стол:
– По случаю чего такой роскошный завтрак, Рейвен?
Рейвен пожала плечами:
– Просто я рано проснулась.
Ее младшая сестра тоже чем-то озабочена. Что они знают такого, чего не знает она?
– У меня для вас важные новости, – объявила Фэнси и умолкла.
Белл положила вилку на тарелку и коснулась руки сестры.
– Не может быть, чтобы проблема была так же ужасна, как выражение твоего лица.
Фэнси посмотрела по очереди на каждую из сестер.
– Наш отец хочет, чтобы его дочери жили с ним.
– Ты имеешь в виду нас? – Ничто не могло удивить Белл больше, чем эта новость. Она посмотрела на сестер. Они были удивлены не меньше. Даже пес наклонил голову.
– Наш отец решил признать нас и… все прочее. – Фэнси помолчала, после чего ослепила сестер лучезарной улыбкой. – Сегодня же князь Степан поможет нам переехать. Пакуйте только самое существенное и особо ценное.
– И кто же наш отец? – спросила Рейвен.
Белл поморщилась. Печально, что человек произвел на свет семь дочерей, и только одна знает, кто их отец.
– Наш отец – Магнус Кемпбелл, герцог Инверари, – ответила Фэнси. – Мы переедем в его особняк на Парк-лейн.
– Самый престижный район в Лондоне! – воскликнула Белл. – А что значит «все прочее»?
– Это значит, что его светлость подыщет нам достойных мужей, ведь мы дочери герцога.
– Мужей? – повторила Блейз. – Я предпочитаю лошадь или обезьянку. – Сестры рассмеялись. – А что будет с Паддлзом?
– Его светлость согласен признать и Паддлза тоже, – ответила Фэнси.
– А что по этому поводу говорит герцогиня? – спросила Белл.
– Ее светлость у нашего отца вторая жена, – пояснила Фэнси. – Она вышла за него замуж уже после смерти нашей мамы. Ее светлость бездетна и хочет нас удочерить.
– По всей видимости, она добрая женщина, но нам не нужна мать, – сказала София.
– Отчего же, – возразила Серена со спокойной улыбкой, – если это сделает ее счастливой…
– Как мы будем их называть? – спросила Белл.
– О Боже, придется нацарапать на ладони все их титулы, – проворчала Блейз.
Серена хлопнула в ладоши:
– Сестра, мне это нравится.
– И мне тоже, – подтвердила София.
– Еще бы, – сказала Блисс своей сестре-двойняшке.
