Какое-то время они ужинали молча, пока не возникла некоторая неловкость.
Иосиф первым обратился к ней:
— Позвольте, я налью вам вина.
— Спасибо, но лучше сок. Апельсиновый.
— С удовольствием. Но, быть может, вы сделаете хоть глоток вина? Оно весьма неплохое! Я подозреваю, что это калифорнийское.
— Я не пью спиртного, спасибо.
— Похвально, — улыбнулся Иосиф. — Простите за назойливость, но я обратил внимание, что и едите вы исключительно мало.
— Вполне достаточно, чтобы утолить голод. А все остальное, простите за резкость, путь к ожирению и болезням.
— То есть вы сторонница здорового образа жизни?
— Да, причем убежденная. Все излишества совершенно не нужны. Существуют абсолютно естественные способы получения удовольствия без искусственных стимуляторов.
Иосифа все больше веселил этот разговор. И женщина ему нравилась все больше и больше. Она вежливо поддерживала разговор, не пытаясь кокетничать с ним. Это казалось нетипичным: большая часть дам на такие вечера приходила, чтобы подцепить кавалера. Задача по-житейски понятная, но не всегда симпатичная тем самым кавалерам. К тому же он обратил внимание на ее хорошо поставленную речь — речь образованного человека из интеллигентной семьи. Это очень приятно контрастировало со сдержанной сексуальностью, которой просто веяло от этой белокурой красавицы.
— И что вы относите к естественным удовольствиям?
Женщина спокойно посмотрела ему в глаза и с затаенной усмешкой, но внешне совершенно серьезно ответила:
— Спорт. Танцы. Хорошую музыку. Кино. Книги. Театр. Общение.
Иосифу захотелось чуть-чуть созорничать, и он спросил:
— А секс?
— Обязательно, — рассудительно ответила Юлька. — Секс — одно из главных удовольствий и залог здоровой жизни. Кстати, я тут вычитала, что у секса есть ярко выраженный лечебный эффект.
— А можно с этого места поподробнее?
— Я тут вычитала в одном научно-популярном журнале, что биологи выделили гормон, вырабатывающийся при сексе, — окситоцин. Так вот, они поставили очень занимательный эксперимент. Двум группам лабораторных мышей под наркозом нанесли ранки. Потом одной группе ввели окситоцин и стали наблюдать. Оказалось, что заживление у этой группы произошло ровно в два раза быстрее, чем у тех бедных мышек, которым окситоцин не ввели.
Иосиф внимательно посмотрел на девушку и медленно сказал:
— А знаете, я тут недавно очень сильно поранил руку. И она у меня до сих пор болит. Ну просто очень…
Они встретились глазами и одновременно рассмеялись…
В постели Иосиф оказался великим затейником, неизбежное влияние возраста он с лихвой искупал умением и знанием множества приятнейших, как выражались в петровские времена, «кунштюков».
После первой скоротечной схватки на поле любовной брани, в которую была превращена широкая тахта, оба отдыхали, попивая холодный сок. Юлька уселась на постели и стала рассматривать мужчину. То, что она увидела, ей понравилось. Иосиф был очень худым, но тело его отличалось пропорциональностью и небольшой, но вполне ощутимой мускулатурой: видимо, он регулярно занимался спортом.
— Теннис. Бег. Бассейн, — вдруг сказал он, словно прочитав ее мысли.
— Неплохо, — с уважением ответила Юлька.
— Стараюсь!
— Молодец! — командирским голосом констатировала дама. — Что дальше?
— Хочешь, я сделаю тебе массаж?
— А ты умеешь?
— Я, мадемуазель Юлька, очень много умею. О-о-очень много!
— Звучит интригующе, — ответила мадемуазель и улеглась на живот.
Иосиф сел рядом с ней по-турецки, вылил ей на спину несколько капель ароматного масла и принялся за дело. Сначала он размял ей плечи и основание шеи. Погладил и размял мускулатуру рук, а потом принялся мягкими неспешными движениями массировать спинку, спускаясь все ниже и ниже.
Юлькино тело расслабилось, сама она погрузилась в сладостную полудрему. Тем временем массажист-надомник еще раз смочил руки маслом и положил их на тугие теплые ягодицы. Сначала он крепко разгладил их теплыми ладонями, потом стал слегка пощипывать, затем крепко размял их, а потом большими пальцами стал проникать и массировать заветную расщелину, проникая все глубже и глубже: несильно, мягко, вкрадчиво. Юлька почувствовала, что внизу живота стало тепло, кончики пальцев стало покалывать, и вдруг она ощутила невероятное возбуждение. Она стала двигать бедрами, как бы диктуя пальцам мужчины определенный ритм. Пальцы проникали внутрь все глубже и глубже, ее охватило сумасшедшее желание. Иосиф уловил нужный момент и вошел в нее сзади — сильно, мощно, естественно. Его тело задвигалось в быстром темпе, доставляя женщине невероятное удовольствие. Она чуть приподнялась, помогая мужчине входить в нее как можно глубже, и стала двигаться ему навстречу.
Налетевший оргазм оказался как огненная вспышка, опалившая мозг и оставившая темноту в глазах.
Придя в себя, Юлька с восхищением сказала Иосифу:
— Ну, ты мастер!
Он засмеялся и ответил голосом кота из «Каникул в Простоквашино»:
— Я еще и вышивать умею!
— Умеешь! — подтвердила Юлька и сладко уснула.
Гринберг долго присматривался к хорошенькой молодой женщине, а потом прямым текстом без обиняков предложил ей «сходить за него замуж».
— Не понравится — разведемся! — спокойно пообещал он.
Юлька подумала… и согласилась. Ей уже исполнилось двадцать шесть лет, и отсутствие штампа в паспорте создавало ей некоторое ощущение дискомфорта, что, понятно, мешало жить и наслаждаться бытием в полной мере. Вроде бы все есть, но вот как бы чего-то и не хватает. Выходить замуж за свежевылеченного бизнесмена ей не хотелось, поскольку тот слишком был подвержен депрессиям. А Гринберг был богат, умен, весел, неназойлив, да к тому же хорош в постели.
Как-то, после месяца совместной жизни, он принес домой фирменный пакет с несколькими шикарно изданными книгами, которые в России в те поры пользовались исключительной популярностью: «Кама-сутру», «Цветок персика» и «Даосские секреты любви». Рассматривая великолепные иллюстрации, Юлька с восторгом поняла, что перед ней открылся целый мир неизведанных удовольствий и приятнейших перспектив воплощения премудрости книжной в реальность.
— Мы рождены, чтоб сказку сделать былью! — радостно пела она.
Иосиф через ее плечо посмотрел на картинку, вызвавшую у Юльки прилив эмоций, и озабоченно изрек:
— Знаешь ли, жена моя, что вызывает мое живейшее беспокойство при созерцании всего этого великолепия?
— И что же, муж мой?
— Техника эротической безопасности, — важно сказал Иосиф и многозначительно поднял вверх указательный палец, усиливая тем самым значимость вышесказанного. — Ежели внимательно изучить столь любовно рассматриваемую тобою картину, вернее, говоря высоким «штилем», «парсуну» — а может быть, учитывая характер изображения, «порсуну», то со всей страшной очевидностью вырисовывается перспектива множественных сложных переломов, ссадин и ушибов, поскольку реализовать все это могут только акробаты.
