После того, как я заполнил и вторую форму «0», и расписался в удостоверении личности, Меркулов продолжил «беседу».
— Для всех Вы только что вернулись из некоей командировки, в СССР не работали, так как многих реалий Вы не знаете, Ваш лексикон значительно отличается от местного. Уточнять место и вид деятельности не требуется. По линии НКВД. Этого достаточно. Вот здесь вот, на третьей странице, стоит отметка об уровне вашего доступа. Если возникнет проблема, то предъявляете это удостоверение, этого будет достаточно. Кроме того, при Вас будет постоянно находиться наша охрана, но, сами понимаете, она не всесильна, и очень многое будет зависеть лично от Вас. Вот здесь вот — Ваша официальная легенда. Выучите, пожалуйста, из этого кабинета её не выносить. Мы максимально приблизили её к Вашей собственной биографии, поэтому это будет не сложно. Если Вам не мешают мои вопросы, то я могу продолжить.
— Да, конечно.
— В настоящее время по проекту «РДС» самый больной вопрос это отсутствие делящихся материалов. Как в СССР решался этот вопрос, ведь основные месторождения урана находятся в Африке?
— СССР занимает 2 место в мире по запасам урана, после Австралии. Основные месторождения находятся в Узбекистане, Казахстане, Читинской области. Всех не знаю, допуска не имел, но четыре крупных могу показать на карте. Жил рядом. Вот в Алма-атинской области, всего 45 км от ж/дороги, вот в Узбекистане, здесь до дороги подальше, но месторождение крупнее. Кстати, вот тут золото! Очень много, крупнейшее в мире месторождение. А это вот уран под Читой. Ещё есть на Мангышлаке, но там дорог нет.
— Отлично! А что ещё открыли в СССР после войны?
— Нефть и Газ в междуречье Волги и Урала, в Тюменской области, в Узбекистане, Казахстане, Туркмении. Первое место по газу и второе место по нефти в мире. Алмазы в Якутии на Вилюе. Вот здесь. Искать их надо по красным пиропам.
Меркулов, увидев метки на карте, схватил трубку телефона. Через несколько минут в кабинете появился Берия. Пошли вопросы по всей таблице Менделеева. В конце концов, я не выдержал и сказал, что, к сожалению, я не геолог, поэтому мои познания в этой области довольно ограничены. Берия забрал карту и вышел из кабинета. А мне пришлось вспоминать всё, что я помнил об американском проекте «Манхеттен». Хорошо, что в СССР были изданы книги Лоуренса и Гровса, а я в детстве увлекался физикой, в первую очередь ядерной, и в горы ходил в группе, где основной специальностью у всех была именно ядерная физика. Меркулова, в основном, интересовало положение на начальном этапе исследований.
— Где они взяли делящиеся материалы?
— В Нью-Йорке, их туда привез бельгиец из Бельгийского Конго. До середины сентября 1942 года они находились на складе в порту на острове Стэйтон Айленд, и даже не охранялись. Около тысячи двухсот тонн урановой руды в двух тысячах стальных бочках. Фамилия теперешнего владельца — Сенжье.
— Не охраняются? В порту? Замечательно!
— После этого США выкупили у Сенжье затопленную шахту, и вывезли оттуда ещё урановой смолки на три тысячи тонн. Больше там ничего не было.
— Отлично! Время у нас ещё есть!
— Да, ещё. В конце войны какой-то наш шифровальщик из посольства в Оттаве «слил» всю нашу сеть в США. Фамилию не помню, но украинец. В том числе тех, кто работал по проекту «Манхеттен».
— Проверим. То, что шифровальщик — точно?
— Да. На «ко» фамилия заканчивалась. Три слога. Извините, не помню.
Всеволод Николаевич снял телефон и запросил списки шифровальщиков в посольствах. И продолжил беседу.
— В каком году американцы получили атомную бомбу?
— В июле 45 года, взорвали её на полигоне в Аламо-Гордо, штат Невада, а затем в начале августа взорвали урановую бомбу над Хиросимой, а через 4 дня уже настоящую плутониевую над Нагасаки.
— То есть, Вы хотите сказать, что бомб две? По типу?
— Атомных — две: урановая и плутониевая. Практическое значение имеет только плутониевые бомбы. Урановые оказались тупиком: дорого и грязно. Большие отходы и меньшая мощность. Но, основное значение имеют термоядерные боеголовки, на основе синтеза трития. Они мощнее, но для синтеза требуется ядерный детонатор.
— Мне сказали, что Вы изучали атомное оружие?
— Да, но уже второе и третье поколение его. Боевые части ракетного оружия. У нас пока нет таких электронных приборов. Через первый этап не перепрыгнуть. Принцип — похож, а исполнение совсем другое: совершенно другие давления и температуры в момент имплозивного взрыва. Поэтому при меньших весах дают высокую мощность, в третьем поколении меняется и характер излучения, вместо гамма-излучения, преобладает нейтронное. Сам взрыв имеет маленькую мощность, но живая сила получает огромные дозы облучения. В общем, это на теперешнем этапе, пока недоступные технологии.
— То есть, ураном можно не заниматься?
— Нет, Вы немного недопоняли! Он необходим для реакторов, для ТВЭЛов, без обогащённого урана невозможно создать реактор-накопитель, в котором получают плутоний из урана238, благодаря этому экономятся огромные деньги. 238–го много, а 235 — мало, и он дорогой. Плутоний — дешевле, но получается только искусственно. Это две взаимосвязанные вещи. Одного без другого не получить.
— Теперь понял! Для оружия использовать не выгодно, есть более дешёвый вариант.
После этого мы перешли к проблемам с доставкой первых ядерных бомб, под которые не были созданы соответствующие носители. Я упомянул, что долгие годы, до середины 60–х, основу ударной мощи США представляли бомбардировщики В36, созданные из нашего титана, который мы исправно поставляли США с 43 года, расплачиваясь за ленд-лиз и другие поставки. И в следующем поколении стратегических бомбардировщиков, В52, все ответственные детали были сделаны из него.
— Патент на современные двухконтурные реактивные двигатели принадлежит Архипу Люльке, но так как наши патенты не признаются, то государство с этого ничего не получит. Я знаком с воздушно-реактивными двигателями Климова, они, в моём времени, стоят на малогабаритных крылатых ракетах морского базирования, с компрессорными одноконтурными двигателями ВК1, это английский двигатель Нин II. Оба разработки бюро Климова, в Ленинграде.
— Климов сейчас в Рыбинске, кстати, о Ленинграде, когда удалось снять блокаду?
— Первый раз зимой 43–го, окончательно — зимой 44–го. Сейчас под Ленинград переброшен Манштейн и его армия из Крыма. Будут тяжёлые бои до конца сентября. Укрепления в Синявино, которые мешают снять блокаду — деревянные. Если массово применить напалм, то можно быстро выжечь немцев оттуда. Напалм — это смесь низкосортного бензина и пальмового масла. 15 % масла. Масло делает бензин липким. Можно использовать хлопковое. Сейчас лето, торф подсох, немцам мало не покажется! Можно использовать авиабомбы с хрупкими корпусами, можно выливные приборы.
Меркулову ещё раз пришлось звонить, теперь в Ленинград и в Волхов. Мне принесли новую гимнастёрку с новыми петлицами, там был такой же ромб, как у привезшего меня командира.
