Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
— Коли так, ты сам меньше об этом болтай.
— А я и не болтаю… я сказал только вашей служанке, а больше ни одной живой душе.
— С таким же успехом ты мог написать об этом на стене рыбного рынка. Ладно, говори, что угодно твоему господину.
Посланец снова приосанился и проговорил с самым важным видом:
— Его сиятельство граф просил вас незамедлительно прийти в его дворец.
— Так уж и незамедлительно!
— Так они велели передать вашей милости.
— Ладно, считай, что ты все мне передал.
Посланец явно не спешил уходить. Прочитав немудреное выражение его лица, мастер Якопо полез в кошель, выудил там мелкую монету и вложил в руку посыльного:
— Вот тебе за труды.
Тот потер монету между пальцами, скривил недовольную физиономию, однако не посмел громко выразить свое разочарование. Проговорив «премного благодарен», он покинул дом мастера.
Сам же господин Якопо, не слишком торопясь, но и не медля, умылся, надел свой самый приличный камзол и отправился во дворец графа Фоскари.
Граф этот принадлежал к самым сливкам венецианской аристократии. Многие поколения его предков были записаны в Золотую Книгу Светлейшей республики, многие из них заседали в Большом Совете Венеции. Не раз он заказывал мастеру Якопо работы — картины на темы Священного Писания для церкви, прихожанином которой был граф, и портреты членов своей семьи. Так что пренебрегать приглашением такого человека не следовало.
Мастер вышел на улицу и направился в сторону церкви Санта-Мария-Формоза, откуда было рукой подать до графского дворца. Однако, переходя по мостику через очередной канал, мастер Якопо заметил, что за ним едва ли не по пятам следует какой-то человек в зловещей маске Чумного Доктора.
Хотя до большого карнавала было еще далеко, вокруг было немало людей в масках. Законы республики этого не запрещали, и многие горожане не снимали масок целыми днями, что давало им ощущение свободы и независимости. Однако редко кто выбирал ту маску, которую избрал привязчивый незнакомец.
Это могло быть случайностью, и мастер Якопо, чтобы проверить свои подозрения, свернул после моста в узкий переулок, где едва могли разойтись двое прохожих. Пройдя по этому переулку пару кварталов, он как бы невзначай оглянулся.
Чумной Доктор следовал за ним на изрядном расстоянии.
Мастер вспомнил, что граф Фоскари просил сохранить его визит в тайне, и решил принять кое-какие меры. Выйдя на берег канала, он увидел свободную гондолу и помахал лодочнику. Тот пристал к берегу, мастер Якопо запрыгнул в лодку и велел править к Большому каналу.
Обернувшись, он увидел, что Чумной Доктор безуспешно высматривает другую гондолу. Мастер усмехнулся: пока этот соглядатай найдет гондолу, он будет уже далеко.
Когда гондола вышла в Большой канал, мастер велел лодочнику плыть к дворцу графа Фоскари.
Когда гондола подплыла к самому дворцу и ткнулась в причал, на причале появился рослый молодчик, одетый в камзол графских цветов — синего с серебром.
— Кто такой? — спросил он, нагло уставившись на мастера Якопо.
Мастер преодолел раздражение от его наглости и представился:
— Якопо Робусти, живописец, по приглашению господина графа.
— Якопо Робусти? — переспросил привратник. — Никогда не слышал о таком!
— Может, ты слышал о Тинторетто?
Мастер Якопо не любил своего прозвища — Тинторетто, сын красильщика. Но именно под этим именем его знали в Венеции, именно этим именем за спиной называли его коллеги-живописцы и даже собственные ученики.
— Тинторетто? — насмешливо переспросил привратник. — Как же, как же! Господин граф и правда говорил, что ждет в гости сына красильщика! Проходи, Тинторетто! — и он отступил в сторону, давая мастеру возможность перейти на причал. — Пройди через холл, — показал он на распахнутую дверь, — поднимайся по этой лестнице и иди налево по коридору.
Мастер Якопо сдержанным кивком поблагодарил наглеца и вошел во дворец.
Как и в большинстве венецианских палаццо, первый этаж дворца Фоскари был нежилым. Во время подъема воды его заливали тусклые воды лагуны, да и сейчас под ногами тут и там темнели лужи, а по стенам расползались неровные пятна плесени. Однако в этом была какая-то своеобразная красота, и мастер Якопо на мгновение задержался, оглядывая просторное полутемное помещение.
В последнее время он находил необычную прелесть в таких мрачных, плохо освещенных комнатах и часто писал их, стараясь передать сложный, напряженный колорит.
Тут же он напомнил себе собственный девиз: рисунок как у Микеланджело, колорит как у Тициана…
Но его великий учитель Тициан любил яркие, интенсивные цвета, хорошее освещение, которое позволяло выявить и раскрыть всю красоту предметов и человеческих лиц…
Мастер Якопо подошел к основанию широкой мраморной лестницы и решил позднее подумать о парадоксе освещения.
Поднявшись по лестнице на второй этаж, он повернул налево, как велел ему наглый привратник, прошел по коридору и оказался перед неплотно закрытой дверью, из-под которой пробивался неровный, колеблющийся свет. Прежде чем открыть эту дверь, он заглянул в проем, чтобы убедиться, что пришел куда надо.
За дверью находилась довольно большая, скудно освещенная комната с висящими по стенам ткаными коврами, узоры которых терялись в полутьме. Посреди комнаты, немного наискосок, стоял длинный стол, заставленный полупустыми блюдами и кувшинами с вином. Трапеза, судя по всему, подходила к концу, и люди за столом были заняты каким-то важным разговором.
Внезапно мастер Якопо понял, что напоминает ему эта картина.
Тайная вечеря!
Так же, как во время последней трапезы Иисуса с учениками, за столом было тринадцать человек, среди которых ни одной женщины. Так же, как во время той великой и трагической трапезы, один из присутствующих выделялся среди прочих, словно отмеченный печатью избранничества и роковой, неотвратимой судьбы. Это был мужчина примерно сорока лет с красивым лицом, которое немного портил шрам на левой щеке. И на этого человека падал свет от укрепленного на стене канделябра, создавая вокруг его головы сияющий нимб.
«Словно Иисус на Тайной вечере…» — подумал невольно живописец.
По левую руку от человека со шрамом, там, где в сцене Тайной вечери обычно помещают Иуду, сидел пожилой мужчина с решительным и властным лицом, в богато расшитом камзоле лилового бархата, украшенном шелковой перевязью.
Мастер Якопо невольно залюбовался открывшейся перед ним картиной.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
