Катерина надеялась, что маркиз расскажет ей много интересного об истории Венеции, ведь он настолько старше ее!
Но старик только передал самые последние сплетни о людях, которых она не знала, и чьи имена были для нее пустым звуком, не имеющим ни смысла, ни значения.
Он довольно ехидно посмеялся над скандалом, касающемся жены одного из Совета Десяти, и крайне клеветнически, — насчет этого у девушки не возникло сомнений, — отозвался о неком молодом мужчине, который вызвал его неприязнь.
Проведя час в обществе маркиза, Катерина пришла к выводу, что он ей не нравится, и после обеда ухитрилась избежать общения с ним, хотя видела, что старик смотрит на нее с другого конца комнаты, и подозревала, что он не прочь еще поговорить.
А теперь она должна выйти за него замуж!
Нет, это неправда, подумала Катерина. Но прожив три недели в Венеции, она узнала, что брак для девушки абсолютно необходим.
Долгом каждого отца и каждой матери было найти приемлемую партию для своих детей, а особенно для дочерей.
Образование девочек доставляло очень мало хлопот. Девушки выходили из монастырской школы только для брака, и поскольку вопроса о любви не стояло, почти сразу, как церемония заканчивалась, пускались в светскую жизнь.
Но незамужняя женщина была обузой, досадой, лишним ртом, воплощением неудачи со стороны ее родителей.
Помолвка, как поняла Катерина, являлась по-настоящему волнующим событием, предшествующим свадебной церемонии.
Сама свадьба проходила не так пышно, хотя в ее случае, так как она должна венчаться во Дворце Дожей, церемония будет более официальной и намного более великолепной, чем большинство других свадеб в Венеции.
— Думаю, сегодня вечером ты уже сможешь выбрать себе чичисбео, — говорила Анчилла. — Венеция будет знать о твоей помолвке, и все самые достойные и интересные мужчины придут сюда, чтобы посмотреть на тебя.
— А посмотрев раз, посмотрят снова! — возгласил Паоло, манерно всплескивая руками.
— Это верно, — согласилась Анчилла. — Твое платье выглядит потрясающе, Катерина, и когда я смотрю на тебя, то не могу понять, почему я, истинная венецианка, родилась не с золотыми волосами, а с черными.
— Черными, как вороново крыло, — воскликнул Паоло, — и столь же прекрасными!
Катерина думала, что тетя посмеется над его театральными манерами, но Анчилла только жеманно взмахнула ресницами.
«Неужели и мне придется вести себя так день за днем? — спросила себя Катерина. — Да я бы возненавидела человека, который ждет, что я отвечу на подобную банальность».
Ей вдруг стало тошно от всей этой процедуры, от тети с ее чичисбео, от суетящихся вокруг слуг, от мысли о ждущем ее старом маркизе и молодых мужчинах Венеции, прихорашивающихся, чтобы привлечь ее внимание!
— Я ненавижу их, я ненавижу этот брак! — страстно прошептала девушка.
С трудом она вырвалась от них и убежала из спальни, чтобы хоть немного побыть одной.
Но попробуйте найти уединенное место во Дворце Дожей, где, кажется, все комнаты заняты либо теми, кто живет здесь, либо людьми, ищущими аудиенции у дожа или его свиты.
Словно интуитивно почувствовав, где она найдет покой и минутку, чтобы собраться с мыслями, Катерина направилась в библиотеку.
Великолепно украшенная, она была не такая большая, как Либрериа веккъя[4], расположенная напротив, через маленькую площадь, но все же очень внушительная.
Девушка уже видела ее и знала, что, когда у нее появится время, она найдет, что почитать. В одном Катерина не сомневалась: у нее никогда не будет недостатка в книгах.
Она не ошиблась, думая, что здесь никого не будет. Только старик-библиотекарь дремал в углу, а в воздухе стоял запах пыли, кожи и старости, неизбежный, когда книги хранятся в течение столетий.
Катерина прошла вдоль стены, глядя на великолепно переплетенные тома.
«Столько мудрости! Столько истории! — подумала она. — Но для венецианцев это ничего не значит! Все, чего они хотят, — это смеяться и наслаждаться любовью».
Девушка вздохнула.
«Неудивительно, — мысленно сказала она себе, — что они утратили свое величие, что Венеция больше не морская держава! Им теперь важнее решать, где женщине носить мушку, нежели править миром!»
Выражение ее лица стало презрительным.
— Они заслуживают быть побежденными! — произнесла Катерина вслух.
И неожиданно поймала себя на том, что думает о нарциссах, цветущих словно золотой ковер вокруг дома герцога или горящих как золотые трубы под кустами в Сент-Джеймс-парк.
По серебряной глади пруда там плавают утки, разведенные Карлом II, а вдалеке видны шпили и крыши Уайтхолла! А превыше всего этого — ощущение безопасности, такое английское и совсем-совсем не венецианское.
Катерина всхлипнула.
— Ах, папа, ну почему ты умер и оставил меня одну? — прошептала она. — Как я буду жить здесь всю жизнь со стариком, которому только и нужно, чтобы я подарила ему сына, и развлекаться с чичисбео, который будет говорить мне слащавые и глупые комплименты?
Слезы подступили к глазам, и девушка прислонилась к книжной полке, чтобы почувствовать под щекой мягкую кожу.
«Что мне делать? — спросила она себя. — Что мне делать?»
Будто ожидая найти ответ, Катерина сняла книгу с полки.
Открыв ее, девушка обнаружила, что книга написана на французском.
Она машинально перевернула страницу, и вдруг одна фраза бросилась ей в глаза. Фраза, которую Катерина легко смогла перевести, и которая словно была ответом на ее вопрос:
«Только трус отступает перед трудностями, принимая их за неизбежность!»
Катерина долго смотрела на эти слова. Потом закрыла книгу и поставила ее обратно на полку.
— Спасибо, — тихо сказала она и, повернувшись, вышла из библиотеки.
Глава 3
Герцог проснулся и потянулся на удобной кровати, которую очень придирчиво отбирал для своей яхты.
Хотя герцог не любил мишуру на морских судах, он твердо решил, что его корабль, на который он не только потратил огромные деньги, но и на котором проводил непомерное количество времени, должен быть самым роскошным и современным судном, когда-либо выходившем с английской верфи.
Он спал всего несколько часов, потому что до окончания игры оставался в казино. Храмами любви и роскоши назвал их один знаменитый венецианец, и все аристократы в городе, — и сенаторы, и молодое поколение, считали особым шиком иметь свое собственное казино.
— Это то же самое, — объяснил герцогу тот же венецианец, — как для француза иметь свой petite mai-son[5]в Париже. Скажу больше, мы стали такими беспутными в Венеции, что здесь есть даже небольшие тайные казино для знатных дам!
