Книга Колыбельная звезд - Карен Уайт

Укладывая дочь в постель, Джиллиан поцеловала Грейси в лоб. Бан-Бан уютно устроился у девочки под рукой, а неизменно преданный Спот – на подушке. За три дня их пребывания здесь Грейс ни разу ничего не сказала о своей воображаемой подруге Лорен. Джиллиан иногда слышала, как она что-то шепчет у себя в комнате, но, когда стучалась к ней, все затихало.

Джиллиан подошла к окну задернуть занавески и воспользоваться возможностью взглянуть на соседний дом. Нет, она не хотела увидеть еще раз этого мужчину, но в нем было что-то такое, что прилипло к ее мозгу, как жвачка прилипает к подошве туфли.

– Ты видишь голых людей, Джилли?

Пристально вглядываясь в темные окна соседнего дома, она пробормотала:

– Хотела бы я.

– Что?

Забыв о занавесках, Джиллиан снова подошла к кровати.

– Ну конечно нет, Грейси. Я просто смотрела на этот строительный мусор и надеялась, что его уберут, как только закончат.

Поцеловав Грейс и подтянув ей одеяло до подбородка, женщина вышла из комнаты и спустилась вниз. Золотистый свет утомленного ранневечернего солнца придавал комнатам слабое освещение. Это было ее самое любимое время дня. В небе появлялись новые звезды, словно обещая, что следующий день будет еще лучше.

Джиллиан занялась работой в кухне – уборкой посуды, ожидая пока Грейси не погрузится в глубокий сон. Она ничего больше не желала, только бы свернуться в своей собственной постели и погрузиться в небытие, но мать обещала дочери, что пасхальный зайчик их найдет. Раскладывая на столе посудное полотенце – традиционный признак того, что все кухонные дела закончены, – она прислушивалась к звукам сверху. Ничто не нарушало призрачной тишины дома, и в голове Джиллиан все еще звучал голос Марты, рассказывающей об изоляции, в которой стояли эти два дома. Она подошла к окну, опустила скользящую раму и заперла его с громким щелчком.

Джиллиан опустилась на колени перед шкафчиком под мойкой и извлекла из его глубины два пакета, заполненные пластиковыми пасхальными яйцами. Она смотрела на яркие краски, пытаясь вообразить себе восторг ребенка в пасхальное утро, но ей это не удавалось. Никто никогда не прятал для нее пасхальные яйца, и болтовня подруг об их утренних пасхальных находках звучала для нее как иностранный язык.

Выпрямившись, она начала прятать яйца в разных местах на первом этаже. Затем оставила это занятие, подумав, что здесь уже было достаточно сладостей для одного ребенка. Но у нее был еще один пакет яиц с сюрпризами, которые она собирала последние четыре ночи, когда Грейс уже спала. Этими вещами всегда занимался Рик, а она сейчас явно переоценила количество яиц.

Уверенная, что наверху все тихо, Джиллиан зажгла свет и потихоньку вышла через черный ход. Тяжело переступая по веранде, чувствуя себя огромной и не-уклюжей и радуясь, что ее никто не видит, она прятала яйца под арками, за старыми цветочными горшками и под качалками, доставленными на прошлой неделе. Спрятав последнее яйцо, она села в качалку и позволила себе единственное удовольствие – расколола одну гладкую розовую скорлупку. В родительском доме сладости запрещались, и она могла насладиться ими в редких случаях, только когда никто не мог увидеть этот ее грех.

Жуя миниатюрную шоколадку, она обратилась взглядом на соседний дом. Вечерний свет окрашивал полуразрушенный дом в нежные оттенки розового и оранжевого цветов, снова делая его прекрасным. Часть крыши отсутствовала, деревянные балки сходились посередине, как выгоревшие ребра выброшенного на сушу кита. Окно спальни Лорен смотрело на нее пустым глазом, и печаль, которую она до сих пор таила в себе, окутала ее.

Не сознавая, что делает, Джиллиан спустилась по ступеням веранды и направилась к соседнему дому. Она осторожно обошла разбросанные на траве доски и гвозди, а когда остановилась перед верандой, сильный порыв ветра сзади как будто продолжал толкать ее вперед невидимой рукой.

Джиллиан поднялась по треснувшим ступеням, ощущая запах пекущегося в духовке хлеба и чувствуя объятья и улыбки Лорен и ее родителей. Слезы жгли глаза при воспоминании, и она снова загнала всплески прошлого в глубь памяти.

Джиллиан толкнула раскачивающуюся от ветра входную дверь располневшей рукой и вошла в холл. Мигая в полумраке, она ожидала прилива воспоминаний.

Мягкая розовая изоляция, которая напоминала ей о набивке плюшевой игрушки, была видна в отверстиях на стенах и потолке. Душа исчезла, остались только скелет и воспоминания, цеплявшиеся за голый пол и обнажившиеся балки. Все было разрушено и мало что напоминало дом, каким он был, но когда молодая женщина закрывала глаза, она по-прежнему могла видеть ярко-желтые стены и цветастую обивку мебели. Джиллиан колебалась, прислушиваясь к тишине, но ветерок, дувший ей в спину, побудил двинуться дальше в глубь этого призрачного дома.

Расположение комнат было прямо противоположно тому, что было у нее: кухня налево, а не направо, и лестница вилась по направлению к стороне, выходившей на пляж. Твердо держась за временные перила, она начала медленно подниматься по лестнице, не понимая, что и почему толкало ее к этому.

На верхней ступеньке Джиллиан остановилась прислушиваясь. Шум океана словно гладил дом, как мать гладит ребенка, чтобы тот заснул. На мгновение она закрыла глаза, раскачиваясь под этот мягкий ритм. Безмолвный дом как будто окружал женщину, подступая к ней со всех сторон. Она открыла глаза, снова побуждаемая какой-то силой двигаться вперед.

Дверь в комнату Лорен отсутствовала. Джиллиан вошла, ощущая, будто старинная подруга ожидала ее там, чтобы раскрыть какой-то давний секрет. Казалось, эта комната сохранилась лучше остальных, стены и пол были целы, хотя розовые обои и пушистое ковровое покрытие исчезли. Джиллиан прошла в угол комнаты и села на глубокий подоконник окна-фонарика.

Она попыталась прижать колени к подбородку, как они это делали всегда с Лорен, и засмеялась над своими усилиями поднять колени выше живота. Солнце опустилось еще чуть ниже, направив в комнату яркий луч, как благословение. Женщина подняла правую руку к свету, дав солнцу отразиться в золотом кольце бабушки, присутствие которой она ощущала сейчас еще сильнее…

Рука Джиллиан опустилась и коснулась петли, напомнившей ей, что в подоконнике было отверстие. Волна возбуждения пробежала по ней. Она быстро слезла с подоконника и открыла крышку. Скрип ржавых петель в тишине дома прозвучал преувеличенно громко. Присев на корточки, насколько это ей позволял живот, молодая женщина потянулась в самый угол, нащупывая пальцами потайной ящик, который, как ей было известно, там находился.