+3начит, он жив, владыка? Ариман жив?+
Магнус обратил на них свое око — огонь, излучаемый фигурой Алого Короля, на миг вспыхнул доменно-красным цветом — затем обратил взгляд на Кнекку. Касание его взора походило на лед. Копье Кнекку, лежавшее возле, завибрировало на каменном полу.
+Встаньте, сыны мои+, — приказ Магнуса заставил колдунов подняться.
Кнекку плавно перешел в вертикальное положение, попутно взяв копье. Он почувствовал взгляды остальных. Шок проходил, оставляя после себя только вопросы.
+Он нашел способ воспротивиться вашему изгнанию, владыка?+
Магнус как будто посмотрел прямо на Кнекку. Колдун задался вопросом, сложилось ли у остальных такое же впечатление.
+Он близко+.
+Но как же изгнание? Он не может вернуться. Вы так повелели+.
А затем Магнус сделал нечто, от чего Кнекку снова пронизала дрожь удивления. Взор Алого Короля погас, и он отвернулся, медленно качая головой.
+Он найдет способ. В этом я не сомневаюсь+.
На мгновение Кнекку почудилась нотка гордости в голосе Магнуса.
+Но даже он…+ — начал колдун.
+Вы должны быть готовы, — послал Магнус, все еще глядя в отдаленную точку за границей зрения. — Ты подготовишь нас, Сар’ик. — Кнекку почувствовал, как от Алого Короля к его брату дыханием холодного света перешла сила. — Я даю тебе слова власти над моим царством. Ты будешь моей дланью и голосом, пока мы готовимся к встрече с грядущим+.
«Вас не будет с нами, владыка?» — хотел было произнести Кнекку, но вспомнил, что Магнус услышит даже не сказанное.
Алый Король остался безмолвным, и колдун склонил голову.
+Все будет сделано, владыка, ваша воля исполнится+, — послал Сар’ик, и остальные повторили последние слова единым голосом мысли.
+Ваша воля исполнится+
Астрей никогда не был один.
«Пути назад нет. Нужно действовать быстро. Если будешь колебаться, то не сможешь отомстить».
Голоса неумолчно шептали у него в черепе, пока он шагал через храм.
«Будущее мертво. Надежда — это ложь. Искупления нет».
Иногда это были голоса его мертвых братьев, Фидия и Кадина, и тысячи других.
«Надежда — худшая из отрав. Доверие ведет лишь к предательству. Ничто не вечно».
Иногда — Аримана, и Карменты, и Сильвана.
«Месть — вот единственная истина».
Но кому бы они ни принадлежали, он знал, что мысли — не его.
Воины, остававшиеся в колонном зале, отводили взоры, когда он проходил мимо. Никто не заговаривал с ним, никто не поднимал глаза, чтобы посмотреть на него. Когда-то братья опускали головы и приветствовали его из уважения, но они погибли, и теперь его рабов склонял страх. Его это не заботило. Страх ли, слабость или жажда власти приковали их к его воле, пока цепи были прочны, металл, из которого их выковали, не имел значения.
Астрей дошел до нижних ступеней под санктумом и начал подниматься. Здание на вершине было небольшим, всего девять метров в самой широкой точке, а сводчатый потолок возносился на тридцать шесть метров над полом храма. В него вела единственная дверь — панель из гладкого обсидиана, встроенная в арку из золота и ляпис-лазури. Стены санктума были гранитными, отполированными так, что кристаллы внутри искрились подобно звездам в ночном небе.
Сам храм мог вместить в себя целый легион титанов. Огромные колонны тянулись к сводчатому потолку, столь высокому, что он походил на резное небо. Жаровни размером с танк источали благовония в теплый сумрак, а клубившийся дым плоским слоем свивался вокруг капителей. В воздухе без устали текли удары гонгов и песнопения.
Колдун достиг обсидиановой двери, и та рассеялась дымом, давая перешагнуть порог, а затем снова возникла у него за спиной, ограждая от шума, и он погрузился в тишину санктума. В клетях на верхушках шестов горели жаровни, давая холодно-синее пламя. Под парящим кругом из розово-белого огня стояло серебряно-эбеновое кресло.
Шлем Астрея отсоединился и воспарил с головы. Он выпустил посох, и тот также поднялся в воздух. Остальные компоненты доспехов начали слетать с него отполированными чешуйками. Скрытое под пластинами тело на краткий миг показалось скульптурой из мышц. Образ вспыхнул, и плоть вдруг стала искаженной и покрытой шрамами, глазницы — пустыми провалами на изодранном лице.
Еще одна вспышка — и он стал фигурой из ревущего пламени под прозрачной кожей, его череп — скалящаяся маска с лишенными век глазами.
Вспышка — и он уже существо из когтей, рогов и крыльев, его улыбка — изогнутая игольчатая пила.
Вспышка — и он вновь стал мышцами и кожей, но вместо глаз так и остался огонь. В воздухе возникли одеяния и плавно опустились на его тело. Он осторожно сел в кресло.
Это место было для него исключительным, место, где варп и реальность сливались воедино, точка неподвижности, точка нейтральности в разделенном существовании.
«Теперь ты собираешься выслушать меня?» — произнес голос у него в голове; на этот раз то был не шепот, но рокот трескающегося льда.
«Я хочу покоя», — ответил Астрей. Он знал, что демон слышал каждую мысль в его черепе еще до того, как та успела сформироваться.
«Если бы ты хотел покоя, меня бы здесь не было, Астрей».
«Я хочу покоя всего на миг».
«Это слабость, мой сын, мой брат, моя плоть?»
Голос демона щелкал и дребезжал, и Астрей ощутил, как аура присутствия существа свивается и скользит вокруг него.
«Это просто миг, не больше».
«Миг — тоже время. Каждый миг и вероятность, утекающие сквозь твои пальцы, — это отринутая возможность».
«Миг».
«Ты не можешь позволить себе такой жертвы. Ты отдал мне свою душу, потому что жаждешь отомстить Ариману за гибель братьев, твоей чести и твоего будущего. Такое сведение счетов — задача не из легких, а Ариман не слабак. Дрогни на миг, засомневайся на миг, поколеблись на миг — и ты проиграешь».
«Какое тебе дело до моей мести, демон?»
«Мне есть дело, потому что тебе есть дело».
«Твой род — это ложь и злоба. Тебе нет дела ни до чего. Ты — стервятник бытия».
«И все же мне есть дело. Ты позвал меня, и я откликнулся. Я — лишь ответ на то, чего ты хочешь. Я не твоя пытка, Астрей. Я — ответ на твои молитвы».
Секунду разум Астрея безмолвствовал.
«Покажись», — приказал он.
«Ты хочешь увидеть зеркало?»
«Покажись».
«Твоя воля исполнится», — промолвил демон.
Перед Астреем возникла фигура, словно выйдя из скрытой в воздухе двери. Ее конечности со слишком большим количеством суставов и костей свисали до пола. На кончиках длинных пальцев закручивались когти из разбитого стекла. Кожа была цвета синевы раскаленного пламени. Тело скрывали развевающиеся желтые одеяния. Голова фигуры была сплюснутым обрубком, низко посаженным между плечами. Из ткани, прикрывавшей лицо, выступали спиральные рога. На спине подрагивали девять крыльев из рваных многоцветных перьев. Из прорехи в саване на Астрея взирал единственный глаз.
