Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 136
Они подошли ко входу во дворец дожа. Пьеро пошел объявлять о нем страже у ворот. Сквозь гомон ходатаев, желающих войти, Феон услышал, как Кассин, второй телохранитель, с кем-то спорит. Он обернулся и увидел, как его человек упирается рукой в грудь крупного турка, который широко разводил полы халата, показывая, что он безоружен; его темно-карие глаза искали взгляд Феона.
– Пусти его, – крикнул Феон, и Кассин отступил, позволив турку подойти, но не слишком близко.
– Мир вам, – сказал турок.
– И тебе, и всей твоей семье, друг, – отозвался Феон, легко перейдя на османский, которым владел как родным. – Чего ты желаешь?
– Только одного, высокочтимый. Сообщить вам, что мой хозяин, Хамза-бей, хочет встретиться с вами сегодня вечером.
Феон слышал о Хамзе, восходящем человеке двора нового султана. Он удивился, узнав, что тот в Генуе, но не позволил удивлению проявиться на лице.
– В девятом часу вечера, почтеннейший. Мой хозяин снял для этого комнату в таверне «Синий кабан».
– Я знаю ее. Скажи своему хозяину, что я почту за честь встретиться с ним.
Посланник кивнул, поклонился и исчез.
«Турок хочет встретиться со мной в таверне, – подумал Феон. – Тогда, стало быть, епископ, которого я собираюсь подкупить, пригласит меня в бордель».
Мужчина еще раз усмехнулся. После стольких недель переговоров он знал с точностью почти до дуката, какие концессии генуэзцы потребуют за свою помощь. Интересно будет услышать, что готов предложить этот турок.
Глава 3
Риномет
Генуя
Тот же день
Григорий не замечал насмешек, отзывов о его происхождении, сравнений его изуродованного лица с ослиной задницей. В другое время он дал бы не меньше, чем получил, обменялся словесными ударами; восторжествовал, поскольку годы учений снабдили его выпадами, которые вряд ли смогли бы парировать полуграмотные наемники, разлегшиеся во внутреннем дворике таверны «Черный петух». Но их грубые шутки не подразумевали оскорбления; таков был их способ выразить радость по поводу его возвращения. Он сражался рядом с ними в десятке кампаний, и они ценили его воинское искусство, даже когда кривились под ударами его остроумия.
Может, попозже, подумал он. Сесть рядом с Корноухим Марио или с Джованни Однопалым и сравнить недостающие части тела, забыться в товариществе и флягах вина. Но в первую очередь ему требовались деньги, и немало. И для этого ему нужно встретиться с одним человеком.
– Риномет! – послышался рев, едва он вошел в комнату. – Раз к нам явился этот бесклювый ворон, парни, теперь я точно знаю – мы обречены.
– Ваше превосходительство, – поклонился Григорий, учтиво взмахнув шляпой.
– Зоран, в задницу превосходительства. Где ты был? Я отправлял к тебе посланцев несколько месяцев назад. Я уже решил, что нам придется выступать без нашего несчастливого талисмана… Лучше иметь его рядом с собой, чем увидеть, как он целится в тебя из арбалета, а?
Григорий выпрямился. Джованни Джустиниани Лонго почти не изменился за прошедший с их последнего сражения год. Немного седины, чуть тучнее, возможно, но по-прежнему высокий и энергичный воин, за которым Григорий следовал через фальшборты судов и в проломы стен, как всегда, в сине-черных доспехах и с большим медальоном Сан-Пьетро на шее. Как и многие люди, чьей профессией является убийство, знаменитый предводитель наемников был глубоко верующим. И суеверным. Много лет назад, на критской галере, Григорий отбил арбалетный болт, нацеленный точно в горло Командира. С тех пор генуэзец считал Григория своей счастливой звездой.
Поклон Григория распространялся и на Энцо Сицилийца с Амиром Отступником, самых доверенных заместителей Джустиниани. Последний, обойдя стол, заваленный свитками, картами, кинжалами и тетивами, поднес Григорию кубок с вином.
– С возвращением. Да благословит тебя Аллах, – пробормотал Амир.
– А тебя – Христос, – ответил по-арабски Григорий.
Они с Амиром издавна вели религиозные дебаты, подогретые вином, тем более яростные, что ни один из них не заботился о вере, в которой был воспитан. От такой встречи Григорий сразу почувствовал себя дома, в том единственном доме, который знал со времени своего изгнания. Хотя, если деньги будут хороши, и это может измениться.
– Зоран, так где же ты был? – повторил Джустиниани. – Мы уже думали, не поселился ли ты со шлюхой или зарезан в какой-нибудь таверне Рагузы. – Его лоб стянули морщины. – Или хуже того, заключил договор с этими ослами-содомитами, венецианцами…
Григорию подходило приписанное себе имя и город. Отчасти это было правдой, поскольку у него был дом в городе, который некоторые называли Рагузой, а другие – Дубровником, и там он действительно был известен как Зоран. Это вызывало меньше вопросов. Если б они узнали его настоящее имя и место его рождения…
Дом, подумал Григорий. Вот почему он здесь. Вот почему вновь взял свой меч и арбалет и отправился в нелегкое плавание в Геную. Его дом был лачугой. Но оттуда открывался лучший вид в Рагузе, вид на Адриатическое море. Он напоминал вид из дома его детства, когда родители были богаты. Он хотел построить себе такой дом. Но истрийский камень дорог, как и каменщики. Ему требовалась одна последняя кампания за жалованье, но главным образом за трофеи, которые можно добыть. Тогда он повесит арбалет на стену своего нового дома и станет любоваться видом без маски, без присмотра, и некому будет его жалеть.
– Венецианцы? Никогда. Я слишком забочусь о своей репутации – и о своей заднице.
Трое мужчин рассмеялись, и он продолжил:
– Нет, мой господин. Если уж меня собираются трахнуть, пусть это будут люди, которых я люблю. Поэтому я и разыскал вас.
– Люблю? Зоран, клянусь яйцами Папы, – улыбнулся Энцо. – Ты просто услышал, что мы платим двойное жалованье.
– Хорошо.
Он не слышал. Он ничего не слышал, поскольку сошел с судна и отправился в таверну отряда прямо от причалов Генуи; но это была отличная новость.
– Хотя, как вам известно, я согласился бы работать и даром ради удовольствия побыть в вашей почтенной компании. – Григорий переждал хохот и спросил: – Так кого же я буду убивать?
– Турок, – ответили разом все трое.
– Еще лучше. Резать глотки неверных – копить сокровища на Небесах.
Он перекрестился, тщательно следя за тем, чтобы сделать это в католической, а не в православной, в которой был воспитан, традиции: два пальца, а не пятерня, справа налево, а не слева направо. Двое мужчин последовали его примеру, третий – нет, и Григорий посмотрел на него:
– Без обид, Амир.
– Без обид, необрезанный пес.
– И когда же начнется этот хорошо оплачиваемый поход?
– Мы отплываем в течение недели.
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 136
