— В Америку меня совершенно не тянет, — говорила она. — Я найду себе точно такой же здесь, в Москве.
И нашла. Может, не точную копию, но тоже очень ничего. На Рублевке. Правда, именно этот факт не особо радовал мою подружку.
— У них там нездоровая, темная аура, — рассуждала Машка. — Не очень-то приятно жить среди несчастливых людей, из кожи вон лезущих, чтобы ни в чем не отстать друг от друга. А эти женщины? Ходячие мертвецы, разряженные по последней моде. До них же дотронуться страшно — вдруг ноготь отвалится или имплант какой из попы выскочит? Несчастные существа, мающиеся от безделья, от бесконечных диет и ненавидящие за это весь мир, включая своих бедолаг-мужей, редко упускающих возможность тихо увильнуть от вечно голодных жен-скелетов к более земным, сытым женщинам… Вчера в «Седьмом континенте» случайно столкнулась с тощей хозяйкой одного из жуковских дворцов. Водит за собой втайне ее ненавидящего здоровяка-охранника, заставляет его собирать сумки с продуктами. Ну скажите мне на милость, какая связь между bodyguardom и пакетом молока? Бедняга раскладывает еду по пакетам, а она демонстративно, на весь магазин, орет на него за нерасторопность. Понятно, все дело в культуре. То есть, если быть точнее, в ее полном отсутствии. «Из грязи в князи». Но на этой Рублевке же почти все такие!
Машка проснулась часов в 12 дня. Она всегда просыпается примерно в это время. Может, она и выглядит на десять лет младше своего возраста, оттого что спит не меньше десяти часов в сутки. Машка сладко потянулась, посмотрела в окно и, как всегда, подумала, что жизнь все-таки хорошая штука.
Каждое утро начиналось по одному и тому же сценарию. Сначала Машка шла в свою шикарную ванную, закалывала волосы и долго с удовольствием умывалась.
Машка — настоящая ароматоманка, вся ее ванная заставлена всевозможными тюбиками, баночками, бутылочками с любимыми ароматами. Один из главных фаворитов — сандал. Когда бы я ни приходила к ней в дом, в нем неизменно витал этот аромат. Сандаловые палочки подружка каждый вечер зажигает в гостиной. Кажется, каждая комната в этом доме, как, впрочем, и его хозяйка, насквозь пропитались сладким восточным ароматом. Если кто еще не пробовал, очень рекомендую, не пожалеете. Необыкновенный запах! Может, отчасти поэтому я так люблю бывать у Машки в гостях. При этом она, наверное, единственная знакомая мне женщина (кроме моей мамы), которая умеет грамотно пользоваться запахами. И когда наконец наши девушки научатся правильно применять духи? Ну зачем выливать на себя по полфлакона в день? Иногда в буквальном смысле невыносимо стоять рядом (простите, у меня очень чувствительный нос).
Вопреки здоровому образу жизни, Машка душ по утрам не принимает, потому как считает запах собственного тела (особенно после сна) самым действующим афродизиаком.
Умывшись, она сбрызгивает лицо водой «Avene» и только после этого начинает тщательно изучать его в маленьком увеличительном зеркале на стене, разумеется, на предмет появления морщин. Чаще всего увиденное ее радует, и, послав зеркалу воздушный поцелуй, Мария, довольная, принимается за волосы, причем редко пользуется расческой, предпочитая просто взбивать их пальцами. Между прочим, отличный прием!
А затем начинается самое интересное — завтрак. Машка обожает завтракать, долго, с расстановкой. Она заваривает себе имбирный чай в миниатюрном китайском чайнике, намазывает на хлеб любимый черносливовый джем, открывает очередную книжку… Завтрак затягивается часа на полтора. Это настолько важный для Машки ежедневный ритуал, что даже телефоны на это время отключаются. Подружке нравится завтракать в уединении. И если раньше абсолютную идиллию нарушал брат Санька, то сейчас, он живет в пригороде Парижа, куда его отправила на учебу любящая сестра, никак не может помешать ее излюбленному ритуалу.
В то воскресное утро Машка, как всегда, не торопясь, завтракала в своей светлой, недавно выбеленной кухне, когда услышала звонок в дверь. Послышались голоса «тети Тани» и давней знакомой Люции, в девичестве Люськи, которая никак не могла смириться с немодным именем, и к своему двадцатилетию, не долго думая, нарекла себя новым, куда более подходящим, на ее взгляд, к ее «божественному» образу. Правда, по паспорту она до сих пор значилась Людмилой (никак до этого руки не доходили).
А еще у Люськи, как у очень стильной девушки, имелось не менее стильное прозвище, или, если пожелаете, кликуха: Люська — «золотая ручка». Вероятно, кликуха эта взялась у нашей знакомой по аналогии с другой «золотой ручкой» — Сонькой, известным историческим персонажем. Дело в том, что кроме модных сумочек и туфелек от Moschino у Люськи было еще одно модное увлечение, или, лучше сказать, мания — где бы она ни появлялась, в роскошном ресторане или в гостях у собственной тетки, она обязательно брала себе что-то на память: серебряную ложку, например, или изящную коллекционную перечницу. Ну, у всех нас свои тараканы в голове. Каждый развлекается по-своему.
Одним словом, Люське было за что не любить свое имя.
И все же я, если позволите, буду именовать ее именем настоящим, оно ей подходит гораздо больше.
Люська считала себя красавицей, вернее, говорила, что так считает. Только вот другие ее точку зрения не разделяли, что Люську крайне злило. Девушка она была очень высокая (183 см) и худая, даже слишком худая. Причем никаких усилий Людмила к этому не прикладывала, а даже наоборот, время от времени пыталась набрать вес.
Люське всегда казалось, что у нее много общего с Софи Лорен, и очень этим гордилась. Расстраивало одно: если параметры прекрасной итальянки — 100–60-100 (если ошиблась, не обессудьте, это я на глаз), то Люсины не дотягивали до 80–60–80 (это тоже на глаз). Чтобы успокоить себя, наша девушка вспоминала о своем модельном прошлом, уверенная, что Софи Лорен с ее нестандартными параметрами туда бы точно не пустили.
При всей своей неординарной внешности, Люська была очень даже ничего. Самым примечательным в ней были огромные, просто невероятно огромные губы, причем натуральные. Она ими очень гордилась. И красила исключительно в красный цвет, отчего напоминала экзотическую рыбу.
Люське было лет тридцать, выглядела она тоже лет на тридцать, но говорила всем, что ей только что исполнился 21 год. Мужчины верили или просто делали вид. А еще она совершенно не могла терпеть рядом с собой симпатичных девушек, и общаться предпочитала только с теми, кто, на ее взгляд, не годился ей в конкурентки. Исключением была Машка, которую Люська действительно искренне любила и была ей по-настоящему преданна. Моя подруга была для нее кем-то вроде наставницы, так как многому научила бывшую модель за годы знакомства.
Люська, должна сказать, несмотря на все ее недостатки, была довольно приятной, порой уморительно смешной девчонкой, хотя, признаюсь, немного глуповатой. Ее непосредственность притягивала. Из-за этого барышне многое сходило с рук, кроме одного — пьяных выходок.
Люська пошла в отца-алкоголика. Пьянела буквально от запаха спиртного. А уж если выпивала, так просто впадала в бессознательное состояние, из которого ее зачастую выводили с использованием грубой физической силы. Поскольку по-другому остановить словно идущую на таран и одновременно гавкающую двухметровую девицу, вооруженную наточенными розовыми ногтями и острыми выступающими костями, не имелось никакой возможности.
