— Мадам, я не буду вас описывать ни для кого-либо, ни даже для себя. Такова моя обязанность перед Агентством. Вы останетесь безымянной и безличной. Что же касается этих женщин, Хеллстром верил им достаточно, чтобы назначить офицерами в своей корпорации. Это крайне нас интригует. Мы предполагали удовлетворить свое любопытство. Обратите внимание, что по документам Калотерми является вице-президентом, а другая женщина секретарем-казначеем, и в то же время каждая из них владеет лишь одним процентом акций.
— Каков их возраст? — спросила она.
— Совершеннолетние.
— Они путешествуют вместе с Хеллстромом?
— Не имеем сведений.
— И вы даже не знаете, есть ли у этих женщин мужья или привязанности? — добавила она.
Сдерживая голос, чтобы не выдать своего разочарования этим обстоятельством, он ответил:
— Мы не знаем этого, пока.
Однако она догадалась о его состоянии, потому что задала тот же вопрос о Хеллстроме:
— А Хеллстром, он женат или в связи с кем-нибудь?
— У нас нет сведений. В папках, переданных вам, имеется все, известное нам на текущий день.
— Все? — фыркнула она. — Сколько лет Хеллстрому?
— Предположительно тридцать четыре. Он жил на ферме и первые семь лет получал образование дома. Его бабка, Трова Хеллстром, была дипломированной учительницей.
— Я закончила с обязательной программой, — сказала она, постукивая пальцами по папке. — Только тридцать четыре. Я задала этот вопрос, чтобы подчеркнуть молодость человека, сумевшего доставить такие хлопоты.
— Не так уж и молод.
— Вы сказали, что он читает лекции и время от времени проводит семинары и коллоквиумы и что он учился на нескольких факультетах разных университетов. Как сумел он получить столь ответственные назначения?
— Репутация.
— Хм-м. Что мы еще знаем о его помощниках?
— Его технический персонал, связи в деловом мире — вы читали обо всем в переданных вам документах.
— И его банк в Швейцарии. Любопытно. Какие данные о его состоянии?
— Только те, что в документах.
— Рассматривали вы возможность осторожного наведения справок через его адвокатов?
— Вы принимаете нас за кретинов? — спросил Перуджи. Посмотрев на него, она тихо произнесла:
— Я сказала осторожного.
— Его законный адвокат, как вы могли убедиться, уроженец Фостервилля — маленького городка, — объяснял терпеливо Перуджи. — Связь между двумя собаками не может быть осторожной, как вы изволили выразиться здесь.
— Хм-м…
Перуджи посмотрел на лежащие перед ним папки. Она знала, конечно, как и остальные, что он не говорил всего. Это естественно, но у нее не было четких данных, а только случайные подозрения.
— Встречался ли кто-нибудь из наших людей с этим Хеллстромом? — спросила она.
Перуджи посмотрел на нее, внутренне удивляясь: «Почему остальные позволяют ей быть их представителем? Более чем удивительно».
— Как вы возможно знаете, у Шефа имеются связи с вице-президентом банка, ведущим финансовые дела кинокомпании, обычно занимающейся продажей фильмов Хеллстрома. Этот вице-президент встречался с Хеллстромом, и у нас есть его отчет, который вскоре вам будет представлен.
— Этот напрямую не связан с компанией Хеллстрома?
— Нет.
— Может быть, прощупать наши связи в Швейцарии?
— Здесь нет мошенничества, и мы не можем получить доступ к банковским счетам. Но мы не упускаем из виду этот путь.
— Какое впечатление произвёл Хеллстром на вице-президента?
— Способный человек, спокойный, со спорадическими выбросами концентрированной энергии, если затронуты его интересы — особенно, когда дело касается экологических вопросов.
— Сколько платит Хеллстром своим сотрудникам?
— По шкале профсоюза гильдии, но конкретных данных о налогах мы не имеем.
— А две женщины?
— Похоже, они работают на него за что-то еще, а не за деньги. Мы полагаем, что они живут на ферме, но не отсылают деклараций о доходах. Высказывается предположение, что Хеллстром не так уж щедр, или — мошенничество. К сожалению, мы пока не можем сказать. Из виденных нами записей следует, что кинокомпания не приносит дохода. Весь доход поглощается деятельностью, очевидно легальной, носящей образовательный характер.
— Может ли ферма быть подпольной школой?
— Некоторая часть молодых людей, как утверждается, находится там с целью обучения производству фильмов и изучения экологических проблем. Детали — в имеющихся у вас документах.
— Детали, — повторила она. — Можем ли мы считать, что его ферма была подвергнута инспекции, скажем, строительной или что-то в этом роде? В Орегоне должны быть приняты соответствующие законы.
— Инспектировалась ферма местными жителями, и аккуратность информации, полученной таким образом, остается под вопросом. Мы обновим наши данные при первой возможности.
— Технический персонал, операторы и так далее, являются ли они профессионалами?
— Они делают работу, заслуживающую высокой оценки.
— Но сами люди, как относятся к ним?
— Можно сказать, хорошо.
— А что скажете вы?
— Вопрос не имеет особого смысла, кроме как указателя направления дальнейших вопросов. Наше мнение заключается в том, что достигшие успеха в этой сфере люди стремятся добиться внешнего признания от своих коллег, но часто за восхищением кроется глубокая ненависть. О восхищении в обычном смысле здесь вряд ли уместно говорить, оно может лишь указывать на компетентность и доход.
— Как много путешествовал Хеллстром со времени получения нами документов?
— Один полет в Кению и два дня в Станфорде.
— Он сейчас тоже может находиться в другом месте?
— Да. Надо просмотреть последние отчеты, чтобы дать точный ответ. Мы только что ввели в дело новую команду. Вас будут держать в курсе, разумеется.
— Из ваших предыдущих отчетов следует, что вне фермы в среднем он проводит две недели каждый месяц. Кто его замещает?
— Нет информации.
— Насколько тщательно велось наблюдение за ним во время его более доступных поездок?
— Мы просмотрели его багаж и нашли только камеру, фильм, бумаги и прочее. Наиболее частым описываемым субъектом в его бумагах являлись насекомые. Он очень педантичен во всем, что касается его специальности. Мы не нашли ничего подозрительного.
— Провокация?
— Противопоказано из-за его авторитета в научных кругах. Слишком многие поверят его протестам.
