«Пи-пи» чирикает птичка Присев на антенне На фоне синего неба
Неужели это лучше рыбки? Чувствуя, что вновь родившаяся вера в себя тает с каждым днем, почтальон ощутил всю свою никчемность и отчаялся. Знать в теории, что такое хайку, это одно, но вот уметь их сочинять — совсем другое. К тому же, литературные достоинства представляли собой лишь один аспект проблемы: невзирая на их сомнительную художественную ценность, вирши о рыбке и птице резко отличались от стихотворений Гранпре, и в этом заключался их главный недостаток. Ведь что ни говори, а ему в первую очередь нужно было сочинить стих, который во всем походил бы на творения покойного. И чтобы Сеголен ничего не заподозрила, Билодо нужно было пробраться в самые потайные закоулки его души.
* * *
Подумывая о том, чтобы провести графологический анализ записей Гранпре, Билодо раздобыл посвященную этой науке книгу. И тут же понял, что данная дисциплина основана на опыте и что подобным искусством можно овладеть лишь путем упорных тренировок. Как же определить индивидуальность Гранпре за то короткое время, которым он располагал? Вечером, когда он штудировал учебник, сидя перед телевизором, его внимание привлекли слова какого-то исполнителя, приглашенного, чтобы рассказать об актерской профессии, который как раз объяснял, что ему пришлось сделать, чтобы сыграть роль известного главы государства, скончавшегося несколько лет назад. Гость студии поведал, что для начала стал присматриваться к жестам великого человека, к его привычкам, причудам, ужимкам, а потом повторял их до тех пор, пока этот метод идентификации с прообразом героя наконец не открыл перед ним всю его глубинную сущность.
Очарованный Билодо тут же захлопнул талмуд по графологии. Разве он не напал на многообещающий след?
На следующий день, явившись в «Маделино», молодой человек против обыкновения не стал садиться за стойку, а устроился за столиком, где обычно обедал Гранпре, и попросил принести ему то же, что заказывал он. Озадаченная Таня подала ему сэндвич с томатами, который почтальон тут же стал жевать, наслаждаясь новым видом, который открывался с этой точки не только на улицу, но и на ресторан. После обеда, решив пойти еще дальше, Билодо продолжил обход участка, представляя себя Гранпре, внимательно наблюдая за окружающим миром и подмечая все, что могло дать материал для стихотворения: гусеницу, ползущую по тротуару, ажурный свод, образованный сплетающимися над улицей ветвями деревьев, белок, дерущихся у скамеек в парке, розовые, надуваемые ветром женские трусики, висящие на бельевой веревке… И о чем здесь можно написать стих? Выйдя на Буковую улицу, Билодо зашагал медленнее, пытаясь смотреть на нее глазами Гранпре и чувствовать то, что чувствовал он. Так молодой человек подошел к опустевшей квартире, пытаясь проникнуть взором во внутренний мир покойного… и вдруг увидел подлинное средство этого добиться.
Оно предстало перед ним в форме черно-красной надписи, приклеенной скотчем к оконному стеклу, на которой красовались слова: СДАЕТСЯ КВАРТИРА.
* * *
Хозяйку дома Билодо нашел на ее крохотном огородике. Ею оказалась ухоженная, подозрительная дама, которую почтовая форма Билодо, похоже, немного успокоила. Оставив на время свои овощи в покое, мадам Брошю проводила его на второй этаж и открыла дверь квартиры, в которую он для разнообразия на этот раз проник на законных основаниях. После того как он забрался сюда тайком и под покровом ночи, ему было странно переступить ее порог при свете дня. В противовес сохранившимся в памяти мрачным воспоминаниям, квартира оказалась довольно приятной, просторной и светлой. Ее отличительной особенностью был выдержанный в японском стиле декор. В ходе прошлого своего вторжения Билодо не обратил на него внимания, лишь мельком взглянув на обстановку в тусклом свете одинокого карманного фонарика, да и то через унылую призму стресса, но и мебель, и шторы, и освещение — все было либо привезено из Японии, либо выполнено в соответствии с духом и традициями этой страны. Мало-помалу у Билодо возникло чувство, что он перенесся в Страну восходящего солнца. Он застыл на месте, глядя то на силуэт заморенного бонсая, то на эстамп, то на какую-то безделушку, то на статуэтку беспечной гейши, то на дородного буддийского монаха с прозорливой улыбкой на устах, то на злобного, размахивающего мечом самурая. Похожее на матрас покрытие, так заинтересовавшее Билодо в прошлый раз, оказалось татами, которое соединялось на полу, будто фрагменты гигантского пазла. В очаровательном небольшом резном столике из ценной породы дерева, выполненном в виде большого листа на стебле, Билодо узнал странный предмет, который он сшиб, когда бросился бежать. По всей видимости, на нем сервировали чай. По бокам от письменного стола, единственного из всей обстановки западного предмета, стояли высокие этажерки, битком забитые книгами. В другой половине гостиной, отделенной бумажной ширмой, украшенной горным пейзажем с цветущей на переднем плане сакурой, располагалась столовая, состоящая единственно из окруженного вышитыми подушками низенького столика, на котором стоял миниатюрный сад камней.
