Глава 3
Возможно, есть люди, которые думают, что Фэт стала такой, потому что, когда она была совсем маленькой, ее мама ушла из семьи. Я в это не верю, потому что Фэт не волновалась, когда ушла Пэт.
Конечно, ей не было еще и двух лет. Первые два дня после ухода Пэт Фэт все время плакала и спрашивала о маме. Эдне и миссис Кочрейн приходилось постоянно ее успокаивать.
Но Пэт не проводила с Фэт много времени. Она не читала детям книжки и не баловала их вниманием.
Я думаю, что миссис Кочрейн проводила с моей младшей дочерью больше времени, чем кто бы то ни было. Через много лет, после всех этих ужасных событий, связанных с Фэт, социальные работники сказали мне, что, когда мать бросает свое дитя или муж и жена разводятся, это оставляет такую глубокую рану в сердце ребенка, что последствия могут проявиться спустя долгие годы.
Может, это и правда. Какое-то время самой большой проблемой была не Фэт.
Проблема была во мне: мучительная боль и тоска в сердце. Я даже ходил к врачу в Форстере и спрашивал его, могу ли я умереть от боли. Он был немного шокирован, но это правда. Я чувствовал, что боль в грудной клетке забирает все мои силы. Доктор был хороший, все понимающий. Он объяснил: я не умру, мне только кажется, что это агония и жизнь из меня уходит, но этого не произойдет.
— Развод и распад семьи — это как смерть. Так объясняют в медицинских книгах. Уровень стресса такой высокий, какой он бывает, когда из жизни уходит близкий человек. Я могу выписать вам таблетки.
Но я не хотел принимать таблетки. Я знал, что они еще никому не помогли. Мне очень хотелось, чтобы Пэт опомнилась, пришла в себя, но я даже не знал, где она живет и куда ушла. У нее не было ни семьи, ни друзей, чтобы можно было позвонить и хотя бы поговорить с ней. Какое-то время мне казалось, что я вижу ее везде. Я замечал женщину в супермаркете, такого же роста, как Пэт, с темными волосами, и мое сердце начинало учащенно биться. Я думал, что это она, но затем понимал, что ошибся.
Со временем все прошло, и боль тоже. Если описывать мое состояние, то я бы сравнил его с сильным пожаром внутри меня. У меня было ощущение, будто я полностью выгорел изнутри, и больше воспоминания о Пэт не причиняли мне боли, я даже чувствовал признательность. Не потому, что она ушла. Я не простил ее до сих пор и считаю, что я этого не заслужил. Но я благодарен ей за детей: она оставила их со мной. У меня так много знакомых парней, чьи браки распались и жены забрали детей. Эти парни были полностью сломлены.
А у меня был дом, работа в «Shire», и дети остались со мной. В округе не было разведенных отцов с детьми, я был единственный. Большинство мужчин при разводе теряли многое, так что мне есть за что благодарить Пэт.
Некоторые знакомые думали, что я не справлюсь с детьми, поэтому мне нужно жениться. Но не было никого, на ком бы я хотел жениться, и тогда, и сейчас. Я сказал, что справлюсь с детьми сам.
Я пришел к менеджеру в «Shire» и попросил его составить для меня постоянный пятидневный график работы: с девяти до пяти с выходными днями. Я понимал, что в фирме много работы, но дома меня ждал маленький ребенок, о котором мог позаботиться только я. Менеджер не задавал мне вопросов, он просто сказал:
— Не беспокойся, все будет в порядке.
Затем я отправился к миссис Кочрейн и договорился, чтобы она присматривала за Фэт днем, а я, возвращаясь с работы, буду ее забирать. Миссис Кочрейн заботилась о малышке с тех пор, как ушла Пэт, и у нее это хорошо получалось.
Решив вопрос с Фэт, я отправился в Форстер, в школу, чтобы поговорить о старших детях. Учитель Кэт сказала, что та делает успехи. Я знал это.
Кэт была в школе звездой. После ухода Пэт она вела себя так спокойно и с таким достоинством, что это вызывало восхищение.
Учительница сказала мне:
— Кэт такая яркая.
— Да, я это знаю.
— У вас два способа решения проблемы: вы оставляете Кэт здесь, и мы приложим все усилия, чтобы дать ей достойное образование, или отправляете ее в Сидней, в школу-интернат.
Многие девочки из отдаленных уголков страны отправлялись учиться в Сидней. Я возразил:
— Я не могу себе этого позволить.
— Не волнуйтесь, Кэт будет получать стипендию.
— Мы не можем получать стипендию, мы не имеем на нее права.
Тогда я думал, что стипендию могут получать только те, кто не может оплачивать школу. Но учительница уверила меня в том, что школы заинтересованы в таких детях, как Кэт, — одаренных детях, поднимающих уровень школы, ее репутацию.
Учительница рассказала, что в школах-интернатах есть программа дополнительных вознаграждений за учебу. И я не мог решить, что я об этом думаю. Я бы не хотел, чтобы люди говорили, будто я не справляюсь с детьми. А с другой стороны, мне не хотелось удерживать Кэт. Когда я спросил, хочет ли она поехать в Сидней, Кэт ответила: «Да» — и побежала в школу заполнять документы.
Она узнала, когда состоится тест, и попросила Эдну отвезти ее в город. Эдна рассказывала мне, что всю дорогу домой Кэт говорила о том, как будет здорово, если она поедет в Сидней.
Учительница оказалась права: моя девочка легко сдала экзамен, и спустя некоторое время в почтовом ящике мы обнаружили конверт кремового цвета. В нем лежала рекламная брошюра о школе с крытым бассейном и площадкой для лакросса, перечень предметов, которые Кэт сможет изучать (французский, латынь), и спортивных занятий, которые она сможет посещать (водное поло и так далее).
На заполнение бумаг ушел целый день, и еще день на то, чтобы уложить необходимые вещи — летнюю и зимнюю форму, полосатый галстук, соломенную шляпу. Затем Кэт уехала. Она светилась от счастья, думая о жизни в Сиднее.
Были ли у меня сомнения насчет этой школы? И да, и нет. Я всегда старался научить Кэт понимать, что некоторым людям, чаще всего совершенно случайно, дано больше, чем другим. Кому-то дано меньше, но благополучие не меняет сути человека. Моя сестра Эдна думала, что школа поможет Кэт пробиться в жизни, привьет ей хороший вкус либо же сделает ее завистливой, потому что девочка не имела многого из того, что было у других. Однако Кэт была сильнее и выше этого. Когда я получил ее табель (в переплете, а не кусок бумаги, как в государственной школе), в нем сообщалось, что моя Кэт — лучшая в классе, капитан команды по плаванью, первая во всех конкурсах. Я понимал, что она прекрасно со всем справляется.
С Блу все было иначе. Он не был таким ярким, как Кэт. Он был неглупым мальчиком, но особо ничем не выделялся. Когда ему не хватало сообразительности, он спрашивал у своего сердца. Если честно, я больше не встречал парня с таким добрым сердцем. Блу со всеми дружил, всегда готов был помочь малышам. Он приводил домой бродячих псов, кормил их косточками, брал их на День домашних животных, гордился своими грязными собаками и не мог понять, почему Пэт не разрешает держать их в комнате.
