Книга В тихом омуте - Пола Хокинс

Даниэла Эбботт

Смертельная заводь

(Из неопубликованной рукописи)

Пролог

Когда мне было семнадцать лет, я вытащила из воды сестру, не дав ей утопиться. Но началось все, как ни странно, совсем не с этого.

Есть люди, которых тянет к воде, в них живет некая изначальная и рудиментарная привязанность к местам, где она течет. Мне кажется, что я одна из них. Возле воды, и этой реки в первую очередь, я чувствую себя особенно живой. Здесь я научилась плавать, здесь ощутила себя частью природы, почувствовала радость и удовольствие от владения своим телом.

После переезда в Бекфорд в 2008 году я купалась в реке почти каждый день, зимой и летом, иногда с дочерью, иногда одна, и сама мысль, что место, которое стало для меня источником истинного наслаждения, может вызывать в других страх и ужас, придавала моим ощущениям особую остроту.

Я спасла сестру от смерти, вытащив ее из воды, когда мне было семнадцать лет, но заводью Бекфорда была одержима задолго до этого. Мои родители любили рассказывать разные истории, особенно мама: это от нее я впервые услышала о трагической судьбе Либби, о страшной резне в коттедже Уордов, о шокирующей истории мальчика, видевшего, как его мать прыгнула с обрыва и разбилась насмерть. Я заставляла ее пересказывать их снова и снова и помню, как возмущался отец («Эти рассказы не для детей») и как не соглашалась с ним мама («Наоборот! Это же история!»).

Ее рассказы пустили ростки, и задолго до того как моя сестра зашла в воду, как я взяла в руки камеру или ручку, я часами напролет грезила наяву, представляя, что они чувствовали и какой холодной была вода в последний день их жизни.

Теперь, повзрослев, я понимаю, что тайна, которая никак не дает мне покоя, конечно же, связана с нашей семьей. Казалось бы, никакой тайны быть не должно, но она есть, потому что, несмотря на все мои усилия наладить отношения, сестра упорно отказывается разговаривать со мной уже много лет. Из-за ее молчания я пыталась сама представить, что заставило ее отправиться на реку посреди ночи, но даже со своим исключительно богатым воображением так и не смогла ничего придумать. Потому что моя сестра никогда не была склонна к драматизму, она не из тех, кто способен совершить вызывающий поступок. Она могла быть скрытной, себе на уме и такой же мстительной, как сама вода, но я до сих пор теряюсь в догадках. Неужели так будет всегда?

Я решила, что, пытаясь разобраться в себе, в нашей семье и историях, которые мы рассказываем друг другу, попробую найти смысл в этих преданиях Бекфорда и изложить на бумаге последние мгновения жизни женщин, расставшихся с ней в Смертельной заводи, так, как они мне представляются.

Ее название говорит само за себя, и все же – что это такое? Простой изгиб реки, ничего более. Обычная извилина. Ее легко найти, если идти вниз по течению и наблюдать, как река, набухая и ширясь, дарит жизнь и отнимает ее. Вода в ней то холодная и чистая, то стоячая и грязная. Затем река петляет через лес, разрезая, будто хлебный мякиш, Чевиот-Хилс, и к северу от Бекфорда замедляет свой бег, чтобы ненадолго перевести дух в Смертельной заводи.

Тут царит настоящая идиллия: в тени дубов вьется тропинка, склоны холмов усеяны живописными рощицами из буков и платанов, а на южной стороне раскинулся пологий песчаный берег. Идеальное место для купания, прогулок с детьми и пикника в солнечный день.

Но впечатление это обманчивое, ибо место это коварное и губительное. Под зеркальной поверхностью темной воды скрываются водоросли, готовые опутать и навсегда утащить тебя в подводное царство, и острые камни, легко разрезающие плоть. А рядом, бросая вызов и провоцируя, нависает серая громада сланцевого утеса.

За несколько веков это место унесло жизни Либби Ситон, Мэри Марш, Энн Уорд, Джинни Томас, Лорен Слейтер, Кэти Уиттакер и бесчисленного множества других, безымянных и безликих женщин. Я хотела узнать, как и почему это произошло и что их жизни и смерти говорят нам о нас самих. Есть люди, которым эта затея не нравится, им больше по душе замалчивать и утаивать. Но я никогда не относилась к тем, кто прячет голову в песок.

Эту книгу воспоминаний о своей жизни и заводи Бекфорда мне хотелось бы начать не с утопления, а с плавания. Потому что все начинается именно с него – с испытания ведьм водой. Сюда, в мою заводь, в чудесный мирный уголок всего в километре от того места, где я сейчас сижу, притаскивали ведьм, связывали и бросали в воду, проверяя, утонут они или выплывут.

Одни утверждают, что эти женщины оставили в воде часть себя, другие – что воде передалась их власть, ибо с тех пор она притягивает к своим берегам несчастных, отчаявшихся и потерявших всякую надежду женщин. Они приходят сюда, чтобы соединиться со своими сестрами.

Эрин Морган

Бекфорд – чертовски странное место. Красивое, местами даже потрясающее, но при этом странное, какое-то обособленное, отрезанное от окружающего мира. Город действительно стоит особняком, и до цивилизованного мира надо добираться на машине несколько часов. Если, конечно, считать Ньюкасл цивилизованным, в чем лично я сомневаюсь. Бекфорд – странное место, в нем полно людей со странностями, да и в его истории немало необычного. Через город протекает река, и что удивительно – куда бы вы ни направились, все равно окажетесь на ее берегу. Так, во всяком случае, кажется.

Что-то странное есть и в инспекторе уголовной полиции. Он из местных, поэтому вряд ли этому стоит удивляться. Мне это бросилось в глаза при первой же встрече вчера утром, когда из воды вытащили тело Нел Эбботт. Он стоял на берегу, уперев руки в бока и наклонив голову. Он с кем-то разговаривал – как потом выяснилось, с судмедэкспертом, – но издали все выглядело так, будто он молился. Я даже решила, что он священник. Высокий худой мужчина в темном на фоне черной воды, сзади высится скала, а у его ног лежит женщина с безмятежным бледным лицом.

Не безмятежным, конечно, а мертвым. Но лицо не было искажено, на нем не имелось повреждений. Если не видеть ее тела, сломанных конечностей или неестественно выгнутой спины, можно было бы решить, что она утонула.

Я представилась инспектору, и мне сразу показалось, что в нем было нечто странное – слезящиеся глаза, легкая дрожь пальцев, которую он пытался подавить, потирая ладонью запястье. Мне невольно вспомнился отец, когда он вставал с похмелья, – нужно было говорить тихо и не привлекать к себе внимания.

Не привлекать к себе внимания казалось хорошей идеей в любом случае. За опрометчивую связь с коллегой меня поспешно перевели из Лондона на север меньше трех недель назад. Честно говоря, мне хотелось заниматься исключительно ведением порученных дел и поскорее забыть все лондонские неприятности. Я не сомневалась, что сначала мне придется выполнять скучную рутинную работу, но меня решили подключить к расследованию подозрительной смерти. Смерти женщины, чье тело обнаружил в воде мужчина, гулявший с собакой. Погибшая была полностью одета, так что точно не купалась.