Затихает над рекой Ветер ласковый, родной. И луна в окне горит. Она спать тебе велит. Не пройти беде лихой, Отведу ее рукой. В эту ночь тебе пою Колыбельную свою. Орва чистая течет, Все печали унесет И душе дает покой. Будь свободною рекой. Птицы спят и дикий зверь. Сторожу я сон теперь. Словно матушка пою Колыбельную свою.
Очнулась она от страшного рева. Будто раненый фейнир издал свой последний крик, оповещая стаю о приближающейся опасности…
— Что происходит?.. — простонала Келейр, заставляя голову подняться с подушки, что никак не удавалось.
Непонятная тяжесть придавила ее шею, не позволяя встать, оставалось только возмущаться и сопеть от злости.
— Боги… что происходи-и-ит?.. — взмолилась она и только тогда начала понимать, что звук рога возвещал время подъема.
— Еще немного, только одну минутку… — раздался рядышком мужской сонный голос.
Келейр замерла, в ужасе припоминая, каким образом провела эту ночь. Проклятье на ее бедную голову! Она так и заснула на полу возле этого мальчишки! И именно его тяжелая рука не давала ей возможности подняться. Лиса еще раз попыталась освободиться, но пальцы Рейна зарылись в ее волосы, и дракон, находясь в полусонном состоянии, принялся перебирать белоснежные пряди. Еще мгновение — и он повернул голову, отчего едва не столкнулся с лисой лбом. Какое-то время Броган просто смотрел на нее, явно не понимая, кто перед ним. Ее лицо обдавало его теплым дыханием, и лиса поняла, что снова заливается краской.
— Глупый дракон! — возмутилась Келейр, отталкиваясь от юноши руками, но он и не думал отпускать ее шею.
Глаза дракона сузились, когда он наконец узнал соседа по комнате.
— Какого ярна ты тут делаешь, мелкий? — прогремел голос Рейна.
— Я… я обувался, а ты, дурень, хватаешь спросонья, еще и объяснений требуешь! — так же громко прокричала Келейр.
В дверь постучали, но они так увлеклись, что не заметили, как она приоткрылась и в комнату заглянул Гварен. На лице волка застыло неподдельное удивление. До сих пор раздетый, Броган валялся на своей кровати, прижимая к себе голову шустрого мальчишки, своего соседа, отчего-то стоящего у той самой кровати на коленях. Ладвик забыл, что хотел спросить, и деликатно прокашлялся в кулак.
— Я лучше в другой раз… — Волк бесшумно прикрыл дверь, и Келейр услышала его торопливые удаляющиеся шаги.
Проклятье! Что он там себе напридумывал?! Понимая, что Рейн и не собирается отпускать ее, лиса больно укусила его за руку и наконец вырвалась на свободу.
— Ты укусил меня! — Дракон подорвался с места, но лиса замахнулась в него ботинком, и он притормозил.
— Говорю ж тебе, обувался я! Мне до тебя дела нет! Опоздаем из-за твоей тупости на занятия в первый же день, и тогда нам влетит! — проворчала Келейр, не спуская с него взгляда.
— Ладно, — сдался Рейн и взъерошил черные волосы, — поверю на первый раз!
— Радость-то какая… — Она прихватила зачарованные самовлюбленной ведьмой ботинки, сгребла в кучу свою форму и прошмыгнула в ванную.
Быстренько одевшись, умыла холодной водой лицо, желая придать ему привычной бледности. Келейр тряхнула головой и поглядела на отражение в небольшом поцарапанном зеркале. Синяки под глазами делали ее похожей на урлаха, ожившего мертвеца. Полночи она успокаивала мальчишку, и вот благодарность! Келейр, конечно, понимала, что тот просто не помнил ее самоотверженного подвига, и наверняка это к лучшему, ведь объяснить свой поступок она не могла и себе самой. Но было ужасно обидно, что сосед достался ей совершенно неблагодарный и глупый…
