Они также справедливо отмечали, что природные ресурсы Африки могут стать источником коррупции или серьезных конфликтов. Один из бывших кенийских высокопоставленных чиновников сказал мне: «В Африке проворачивается слишком много грязных или мутных дел. Особый вклад в это вносят китайцы. Не думаю, что мы в Кении готовы к тому, чтобы здесь нашли нефть{24}. Мы пока не ввели в действие законы и правила, необходимые для добычи полезных ископаемых. Эта проблема распространяется не только на нефть и газ, она касается и других минералов и природных ресурсов. Все это оказалось в распоряжении нескольких бюрократов, а открытого обсуждения ситуации никогда не было. Ключевые решения принимались без должного размышления».
Еще один эксперт, принимавший участие в конференции по вопросам мировых тенденций, организованной при помощи Кенийского института исследования и анализа государственной политики (Kenya Institute for Public Policy Research and Analysis, KIPPRA), видел больше «межгосударственного конфликта из-за ресурсов». По его мнению, страна, которая не может контролировать эксплуатацию своих ресурсов без коррупции, «обречена». Его также беспокоило, что из-за недостатка контроля окружающая среда оказывается под угрозой. Коррупция коварна, особенно когда ее жертвой становятся такие институты, как органы юстиции, отчего еще труднее искоренить ее. К сожалению, как мы знаем, резкое экономическое развитие зачастую подпитывает коррупцию и организованную преступность. Опросы показывают, что для людей в развивающихся странах это остается одной из основных проблем.
Эффект от поездок по США и Западной Европе и обсуждений «Глобальных тенденций» – особенно той части отчета, где речь шла о растущем среднем классе, – был, скажем прямо, ошеломляющим. Некоторые отказывались верить в то, что средние классы могут процветать. Они начинали говорить о своих страхах за средний класс, который тает на глазах или даже исчезает. Конечно, средний доход – даже стагнирующий, как во многих западных странах, – превышает и будет еще долго превышать доход среднего класса в развивающихся странах, даже при условии быстрого роста. Но что-то в этих страхах западных средних классов явно есть.
Бранко Миланович из Всемирного банка добился огромных успехов в деле изучения мирового неравенства. Он пришел к выводу: «Со времен индустриальной революции произошла масштабнейшая перетасовка экономического положения людей». Самые бедные так и не смогли избавиться от проблем, но остальные сейчас чувствуют себя лучше, многим удается избежать нищеты. Исследования Милановича показывают, что у новых средних классов по всему миру ежегодно отмечался 3 %-ный рост доходов на душу населения. А западные средние классы – которые все еще остаются в верхнем квартиле[2] – в основном стагнировали, в то время как верхний 1 % показывал отличные результаты, а верхние 5 % – чуть хуже. Из этого Миланович сделал вывод, что глобализация привела к поляризации в самом богатом квартиле населения земного шара, что позволило верхнему 1 % оторваться от остальных богатых. Это подтвердило стереотип о том, что самые богатые богатеют быстрее всего{25}.
Так что среди средних классов на Западе бытует мнение, что застой и даже спад не за горами, хотя у них и сейчас дела идут лучше, чем у формирующегося среднего класса в других странах. По всему миру среднему классу присуще желание жить лучше. Это общая для всех ценность и (по крайней мере в моем понимании) ответ на вопрос, что значит принадлежать к среднему классу. Вот почему имеющая много различных причин тенденция к стабилизации уровня доходов западного среднего класса так огорчает людей, особенно когда кажется, что у других дела идут лучше. Доля американских потребителей среди мирового среднего класса будет снижаться и казаться ничтожной на фоне новых представителей средних классов из развивающихся стран. Более низкие темпы экономического роста в западных странах будут усиливать видимость сражающегося из последних сил западного среднего класса, которому приходится иметь дело со все большей конкуренцией на мировом рынке труда, в том числе высококвалифицированного. По некоторым оценкам, например, потребление средним классом в Северной Америке и Европе в последующие несколько десятилетий от года к году будет увеличиваться не более чем на 0,6 %. А расходы азиатских средних классов могли бы расти на 9 % в год до 2030‑го, по мнению Азиатского банка развития{26}.
Полем социальных и политических баталий все чаще будет становиться сфера образования. Оно станет для расширяющегося среднего класса одновременно и движущей силой, и бенефициаром. Возможно, здесь также кроется возможность для западного среднего класса вновь приобрести потерянный импульс. Экономический статус отдельных граждан и стран, скорее всего, будет еще больше зависеть от уровня образования. Хорошая новость в том, что по всему миру начиная с 1960‑х наблюдалось существенное увеличение количества учащихся всех уровней официального образования. В 1960–2000‑х гг. доля учащихся выросла с 50 до 70 % на разных уровнях. Эксперты, изучающие изменения в ситуации с образованием в развивающихся странах, говорят, что все происходит гораздо быстрее, чем в переживавших эпоху индустриализации странах в конце XIX и начале XX вв.{27}
Есть и региональные особенности: завершение перехода к всеобщему начальному образованию для мальчиков и девочек в Центральной Африке и немногочисленных других странах, в том числе Пакистане, Афганистане, Ираке и Йемене. Внушает тревогу низкий уровень начального образования в этих странах. За пределами этого кластера идет борьба за то, чтобы увеличить количество желающих получить среднее образование. Труднее всего тут придется арабским государствам и бедным странам Восточной Азии и Тихоокеанского региона, однако и страны Латинской Америки и Карибского бассейна отстают от развитых по проценту учащихся средних школ.
В целом наблюдается сильная тенденция к сближению между развитыми и развивающимися странами. «В 1960 г. западноевропейский или американский показатель разницы уровня образования между регионами с наибольшим средним числом лет обучения и с наименьшим отличался от аналогичного показателя для арабских стран в семь раз. В 2000 г. самым большим расхождением было 4: 1 при сравнении показателей по Северной Америке и Западной Европе с Центральной Африкой»{28}. Ближний Восток и Северная Африка пока отстают от других регионов, но даже здесь среднее число лет обучения, скорее всего, в следующие пару десятилетий вырастет с 7,1 до более чем 8,7. Более того, для женщин в этом регионе этот показатель может подняться с 5 до 7{29}.
