— Ума не приложу, с чего Аннабел решила, что у нас есть шанс заполучить ее в покровительницы?
Носком туфли она подбрасывала камушек. Сестры шли по лесной дороге.
— По своей воле она этого не сделает ни за что!
— Сделает, если Уэстклиф ей скажет, — ответила Лилиан. Она подобрала длинную палку и стала размахивать ею на Уходу. — Кажется, ее можно заставить, если привлечь к делу Уэстклифа. Аннабел сказала, что графиня не одобряла брак леди Оливии и мистера Шоу, не собиралась и присутствовать на свадьбе. Уэстклиф знал, что это будет больно и обидно для сестры. Он как-то заставил мать остаться. Более того, он заставил ее быть любезной!
— Неужели?
Дейзи уставилась на нее с любопытством.
— Интересно, как ему удалось?
— Он ведь хозяин дома. У нас в Америке домом управляет женщина, но в Англии все крутится вокруг мужчины.
— Не очень-то мне это по душе.
— Я знаю.
Лилиан помолчала, а потом мрачно продолжила:
— По словам Аннабел, в Англии нужно испрашивать одобрение мужа на все: на меню, расстановку мебели, цвет гардин…
— Неужели мистер Хант вникает в подобные вещи? — поразилась Дейзи.
— Нет, но он и не лорд, он — деловой человек. Его интересуют производственные вопросы, на глупости у него просто нет времени. А вот у лордов полно свободного времени. Они контролируют любую мелочь!
Оставив камушек в покое, Дейзи задумчиво разглядывала сестру.
— Я часто думаю, зачем нам обязательно нужно выходить замуж за лордов? Жить в огромном полуразвалившемся доме, есть отвратительную английскую еду? Пытаться раздавать указания куче слуг, которые тебя ни во что не ставят…
— Потому что так хочет мама, — сухо ответила Лилиан. — И потом… в Нью-Йорке никто на нас не женится.
Грустно, но факт. В снобистском обществе Нью-Йорка недавно разбогатевший мужчина с легкостью находил выгодную партию, однако девушки с хорошим приданым, но скромного происхождения рисковали остаться в одиночестве. Их обходили и женихи голубых кровей, и нувориши, жаждущие с помощью брака подняться по социальной лестнице. Им только и оставалось, что искать мужа в Европе, где обедневшим наследникам старинных родов требовались богатые жены.
Дейзи скривила губы в насмешке.
— А если и тут никого не найдется?
— Тогда мы превратимся в парочку злобных старых дев, болтающихся туда-сюда по всей Европе.
Дейзи рассмеялась и перебросила длинную косу за спину. Молодым девушкам их возраста было неприлично разгуливать без шляпы, да еще со свободно свисающими волосами. Темные волосы у сестер были так густы, что нелегко было уложить их тяжелую массу в затейливую модную прическу. Лилиан отличалась очень чувствительной кожей. Ее голову просто жгло после сложной процедуры скручивания, укладки и закалывания волос, если предстояло отправиться на официальный прием. Девушка явно завидовала Аннабел Хант, обладательнице легких шелковистых прядей. Волосы Лилиан, схваченные лентой на затылке, свободно рассыпались по спине. Такой фасон был бы совершенно недопустим в обществе.
Дейзи спросила:
— И как нам убедить Уэстклифа, чтобы он заставил мать взять нас под свое крыло? Очень сомнительно, что он согласится на такое.
Размахнувшись, Лилиан запустила палкой далеко в чащу леса, отряхнув ладони от прилипших кусочков коры.
— Понятия не имею, — призналась она. — Аннабел уже сколько раз пыталась уговорить мистера Ханта, чтобы он замолвил за нас словечко лорду, но тот отказывается, говорит, что это оскорбило бы их дружбу.
— Если бы мы могли как-то вынудить Уэстклифа, — размышляла вслух Дейзи. — Обман, шантаж, что-нибудь в таком роде!
— Мужчину можно шантажировать, только если он сделает что-то постыдное, что хотел бы скрыть. Я сомневаюсь, что надутый, занудный старина Уэстклиф способен был хоть раз в жизни совершить поступок, достойный шантажа.
Дейзи захихикала Ее, рассмешило описание, данное сестрой лорду.
— И вовсе он не надутый и не занудный. И уж тем более не старый.
— Мама говорит, ему почти тридцать пять Я бы сказала, это почтенный возраст.
— Да, но он в такой форме! Мало кто из двадцатилетних сравнится с лордом Уэстклифом.
Каждый раз, когда речь заходила о лорде Уэстклифе, Лилиан чувствовала, что в ней закипает злость. Что-то похожее она ощущала, когда в детстве братья отнимали у нее куклу и перебрасывали друг другу, а она металась между ними туда-сюда, плача и умоляя вернуть любимую игрушку. Она не знала, почему любое упоминание о графе ее так уязвляло. Она раздраженно передернула плечами.
Вдруг они услышали счастливые вопли и радостные крики. Похоже, где-то рядом играли дети, Лилиан взглянула в сторону конюшен:
— Что там такое?
— Не знаю, кажется, кто-то веселится. Посмотрим?
— У нас мало времени, — напомнила Лилиан. — Если мама обнаружит, что нас нет…
— Мы быстро. Ну пожалуйста, Лилиан!
Пока они раздумывали, со стороны конного двора послышались новые взрывы хохота. Они казались еще громче на фоне окружающего спокойного пейзажа. Любопытство победило. Лилиан скорчила сестре гримасу.
— Давай наперегонки!
И пустилась бежать со всех ног. Дейзи подхватила юбки и бросилась вслед. Ноги у нее были короче, чем у Лилиан, но она была легкая и воздушная, словно эльф Ей почти удалось догнать сестру, когда они подбежали к конюшням. Пятеро мальчишек, лет от двенадцати до шестнадцати, играли на небольшом доле за оградой. Судя по одежде, это были мальчики-конюшие. Они сбросили башмаки у входа и бегали по полю босиком.
— Видишь? — радостно спросила Дейзи. Присмотревшись, Лилиан увидела, что один из мальчишек размахивает ивовой палкой, и рассмеялась:
— Они играют в лапту!
Эта игра, в которой использовались, бита, мяч и четыре «убежища», расположенные по углам ромба, пользовалась особой популярностью и в Англии, и в Америке. В Нью-Йорке же увлечение лаптой приняло форму помешательства. В нее играли мальчики и девочки всех сословий. Лилиан с тоской вспомнила, сколько пикников заканчивалось прекрасным вечером, проведенным за игрой в лапту. А в это время мальчики толпились возле игровой площадки. Колья, обозначающие границы «убежищ», были вкопаны глубоко в землю, площадки между ними утоптаны в полосы голой земли. Лилиан сразу узнала мальчишку, одолжившего «желтофиолям» два месяца назад биту для той злополучной игры.
Дейзи спросила с надеждой в голосе:
— Думаешь, они пустят нас поиграть? На пару минут?
— Почему бы и нет? Вон тот рыжий одалживал нам биту. Кажется, его зовут Артур.
В этот момент мяч звонко шлепнулся о плоскую сторону биты и полетел прямо к девушкам. В Нью-Йорке такой удар назвали бы «перелет». Лилиан поймала мяч голыми руками и вернула его на поле, бросив мальчишке. Тот инстинктивно поймал мяч, удивленно глядя на нее. Увидев двух девушек, все игроки застыли в нерешительности.
