Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
– Я не идиотка.
– А какой прок был бы мне от тебя, будь ты идиоткой?
– Если я отправлюсь с тобой, то, вероятнее всего, дело кончится тем, что я останусь стоять посреди какого-нибудь грязного переулка, и добра у меня будет – только то, что на мне надето.
Каркольф наклонилась еще ближе, прямо к уху Шев, обдав ее своим ароматом, который был несравненно привлекательнее, чем гнилой лук или пот рыжей незнакомки.
– А я вот думаю о том, как бы уложить тебя в кровать. И без всякой одежды.
Шев пискнула горлом, как ржавая дверная петля. Но все же вынудила себя не хвататься за Каркольф, как тонущая девочка схватилась бы за красивое, очень красивое бревно. Слишком долго она думала тем, что у нее между ног. Пора думать тем, что между ушами.
– Такими делами я больше не занимаюсь. У меня есть хозяйство, о котором нужно заботиться. И, наверно, еще и Секутор, за которым нужен присмотр…
– Все еще пытаешься добиться порядка в мире?
– Не во всем. Только в том, что у меня под рукой.
– Шеведайя, нельзя же принимать к сердцу судьбы всех беспризорников.
– Не всех беспризорников. Только одного. – Она вспомнила о громадной женщине, лежавшей на ее кровати. – Ну, парочки…
– Ты ведь знаешь, что он влюблен в тебя.
– Я всего лишь выручила его разок.
– Потому-то он в тебя и влюбился. Никто, кроме тебя, ему не помогал. – Каркольф подняла руку, нежно поправила кончиком пальца прядь волос, выбившуюся из прически и упавшую на лицо Шев, и вздохнула.
– Этот мальчик не в те ворота стучится, бедняга.
Шев взяла ее руку за запястье и отвела в сторону. Если ты мала ростом, это вовсе не значит, что ты позволяешь кому угодно переступать через себя.
– Он не один на свете. – Она твердо встретила взгляд Каркольф и говорила спокойным ровным голосом. – Мне очень нравится представление, которое ты сейчас разыграла. Видит бог, мне очень приятно, однако лучше бы тебе прекратить. Если я нужна тебе, потому что ты хочешь меня, то моя дверь всегда открыта, а там и ноги раздвинутся. Если же я нужна тебе, чтобы выжать меня, как лимон, и выбросить в Талинсе мою пустую шкурку, то не обижайся, но я на это не пойду.
Каркольф поморщилась, глядя в пол. Не столь привлекательно, как только что улыбалась, но гораздо честнее.
– Сомневаюсь, что я понравилась бы тебе без этих игр.
– Что мешает попробовать и проверить?
– Слишком много поставлено на карту, – пробормотала Каркольф, высвободила руку и, подняв глаза, возобновила спектакль. – Ладно. Если передумаешь… будет слишком поздно. – И бросив через плечо улыбку, убийственную, как лезвие ножа, Каркольф вышла. Боже, какая же у нее была походка! Текучая, как патока в жаркий день. Как у нее такое получалось? Упражнялась перед зеркалом? Пожалуй, каждый день по несколько часов.
Дверь закрывалась, и заклинание разрушилось, и Шев снова устало вздохнула.
– Это была Каркольф? – спросил Секутор.
– Она самая, – пробормотала Шев, все еще охваченная неясным томлением; след небесного аромата все еще противостоял в ее ноздрях запаху плесени.
– Я не советовал бы доверять этой суке.
Шев фыркнула.
– Мать ее! Мне такое и в голову не придет.
– Откуда ты ее знаешь?
– Да так, отовсюду понемногу. – Оттуда, что она все время кружила возле постели Шев, но так ни разу в ней и не побывала.
– Вы с нею навроде бы схожи, – сказал Секутор.
– И наполовину не настолько, как мне хотелось бы, – пробормотала она. – Ты трубки почистил?
– Угу.
Шев снова услышала, как открылась дверь, и повернулась туда, нацепив на лицо улыбку, превращающую ее в нечто среднее между торговцем коврами и жаждущей любовницей. Может быть, это вернулась Каркольф – решила, что хочет Шев именно как Шев…
– О боже, – пробормотала она, чувствуя, что ее лицо вытянулось. Обычно, для того чтобы разочароваться в принятом решении, ей требовалось хоть немного больше времени.
– Привет, Шеведайя, – сказал Крэндол. Он тоже являл собой проблему, но куда менее приятного свойства. Ничтожество с крысиной мордой, узкими плечиками, куриными мозгами, белесыми глазами и сопливым носом, он приходился сыном Хоральду Пальцу и потому был в этом городе заметной кучей невесть чего. Этому ничтожеству с крысиной мордой свалилась в руки власть, которую оно ни в коей мере не заслужило, и потому оно было невероятно обидчивым, бессмысленно злобным и завидовало всем, обладавшим хоть чем-то таким, чего у него не было. А что-то такое, чего не было у него, имелось у каждого, хотя бы всего лишь талант, или внешность, или чувство собственного достоинства.
Шев изо всех сил пыталась прикрыться профессиональной улыбкой, хотя ей очень трудно было представить, кого она еще меньше хотела бы увидеть здесь.
– Доброе утро, Крэндол. Доброе утро, Мейсон.
Мейсон просочился в комнату следом за своим боссом. Ну, или сыном своего босса. Широкое лицо, испещренное шрамами, уши, больше похожие на цветную капусту, а нос ломали столько раз, что он сделался бесформенным, как репа. Мейсон, одна из козырных шестерок Хоральда, относился к числу тех крутых подонков, которых в Вестпорте можно было встретить где угодно, поскольку крутых подонков здесь было более чем достаточно. Слегка пригнувшись, поскольку потолок был низок, а он – высок ростом, он взглянул на Шев и, словно извиняясь, дернул уголком рта. Будто хотел сказать: «Прости, но я здесь ни при чем. Все этот дурак…»
Упомянутый дурак уставился на молитвенные колокола Шев, не то что не склоняя головы, но и вовсе скривив губы в презрительной гримасе.
– Это что еще такое? Колокольчики?
– Молитвенные колокола, – ответила Шев. – Из Тонда. – Она попыталась говорить спокойно, невзирая даже на то, что в комнату за спиной Мейсона протиснулись еще трое мужчин, старавшихся выглядеть опасными, но в столь тесной комнате производивших лишь впечатление неуклюжести. У одного, с глазами навыкате, лицо было густо покрыто рябью от перенесенной когда-то оспы, второй, одетый в слишком большое для него кожаное пальто, запутался в портьере и чуть не сорвал ее, освобождаясь, а третий держал руки в карманах, всем своим видом показывая, что у него там ножи. Несомненно, так оно и было.
Шев подумала, что никогда еще в ее заведении не собиралось столько народу. К сожалению, эти посетители не собирались платить. Взглянув на Секутора и увидев, что он нервно переминается с ноги на ногу и облизывает губы, она подняла ладонь, как бы говоря: «Успокойся, успокойся», хотя не могла не признаться самой себе, что и сама чувствовала себя не слишком спокойно.
– Вот уж не думал, что ты любишь молиться, – сказал Крэндол, сморщив нос на колокола.
– Молиться – не молюсь, – сказала Шев. – Я просто колокола люблю. Они придают помещению некое благородство. Хотите покурить?’
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
