— Вам всего двадцать пять лет, моя госпожа, так что мы не можем знать, какой будет ваша жизнь дальше. В Неаполе мужчины будут не только восхищаться вашей красотой, но оценят вашу сердечность и добродетель, так что их общество не будет таким тяжким бременем, как в Мессине. Может быть, вам снова повезет, как вы того заслуживаете.
Только после того, как они уехали в Мессину, Мария начала делиться своими секретами с Лаурой, и девушка была свидетельницей того, как изначальное обожание Альфонсо перешло в бешеную ревность, отравлявшую жизнь обоим. Больше всего в лице госпожи Лауре нравилась его ангельская нежность, которая обычно ассоциируется не столько с изысканными аристократическими чертами, которыми обладала Мария, сколько с неприхотливой миловидностью.
— Все, о чем я мечтаю, Лаура, — это чтобы меня любили так, как любил Федериго, хотя я знаю, что это все равно что просить с неба луну и звезды.
— А может быть, и нет. Ваш кузен, принц Карло, намного вас младше, не так ли?
— Да, ему едва минуло девятнадцать.
— В таком случае он не будет разыгрывать из себя сурового мужа-отца, как это делал маркиз. Такой молодой человек, вероятно, будет вами пленен.
— Ты знаешь, Лаура, именно это и делала Констанца — пленяла мужчин. Но это не имело никакого отношения к красоте. Я сижу здесь сегодня вечером, размышляя. — Мария не добавила, что Лаура даже представить себе не может, какое удовольствие она получает от этой возможности, после того как даже ее мысли строго контролировали. — Прочитав эти стихи, я поняла, что мужчины в жизни Констанцы — а она имела много любовников — продолжали ей поклоняться из-за власти, которую она над ними имела.
— И что это за власть, моя госпожа?
— Королевский подарок — этот остров, феодальное поместье. Я спрашиваю себя, почему моя жизнь так отличается от жизни моей двоюродной прабабушки. — Мария действительно размышляла над этими вопросами, словно они могли дать ключ к ее будущему, к какой-то туманной свободе. — Констанца окружила себя на Искье блестящим двором, в то время как для меня этот остров, как видишь, — клетка, хотя некоторым она может показаться золотой клеткой. Констанца никогда не подчинялась воле мужчины, тогда как я должна поступать, повинуясь велениям моей семьи. Констанца тоже овдовела молодой, но планы семейства д’Авалос устроить для нее выгодный второй брак кончились ничем. Констанце не нужен был брак, поскольку она была богата и свободна. Она правила Искьей, и это позволяло ей ни от кого не зависеть. Вот что я имею в виду под властью, Лаура, — это действительно редкая возможность для женщины.
— Это так, моя госпожа, но мне эта власть кажется устрашающей. Разве естественно для женщины вести за собой армию?
— Ты имеешь в виду ответственность, которую это влечет за собой? — спросила Мария. У Лауры был озадаченный вид, так что она не стала ждать ответа от девушки. — Это так кажется. Но, возможно, тут нет ничего неестественного, если женщина обучена военному делу как Констанца.
— Такая странная вещь за пределами моего понимания. — Лаура в недоумении покачала головой. Через минуту она сказала: — Можно мне кое-что у вас спросить, моя госпожа?
— Да, Лаура.
— Вы полагаете, что у вас хватило бы храбрости сразиться с французским флотом?
— Ты имеешь в виду, если бы я была обучена военному делу?
— Да, я думаю, вам бы пришлось обучиться, — нерешительно ответила Лаура, понятия не имея, что потребовалось бы для такой невероятной задачи.
Мария представила себя на крепостной стене, с развевающимися волосами и юбками, и от этой картины душа ее наполнилась волнением и страхом. Вероятно, именно это чувствовала и Констанца.
— Возможно, я смогла бы, Лаура. Федериго обычно говорил, что, когда он на мне женился, я была как невинное дитя. Он с удовольствием обучал меня премудростям жизни, а поскольку я так любила своего учителя, то училась с охотой. От Альфонсо я узнала только те вещи, которые мне было лучше не знать, но именно благодаря этим вещам я сделалась из девочки женщиной. Я начала понимать это только после его смерти. В тот последний день, перед тем как он умер, я решила никогда больше не позволять, чтобы кто-либо еще подавил мой дух так, как это сделал он.
— Сомневаюсь, чтобы ваш молодой кузен Карло имел к этому склонность, моя госпожа.
Мария вздохнула.
— Я не столь в этом уверена. — Тихонько засмеявшись, она добавила: — Возможно, кузен Карло окажется тем французским флотом, который приготовила мне судьба.
Глава 2
Кладбище монахинь
а третьей неделе тучи рассеялись, открыв ясное голубое небо. Беатриче была похожа на маленькую кошечку — она так же любила производить полный осмотр новой территории, на которой оказывалась, — и Мария провела первый солнечный день, бродя вместе с ней по замкнутому миру замка. Они исследовали его тринадцать часовен, винодельню, виноградники, расположенные террасами, и огороды, где выращивали овощи. За греческим фортом на вершине холма раскинулся красивый парк. Ближе к вечеру, устав от прогулки, они решили там отдохнуть. Беатриче тут же исчезла в зеленых зарослях экзотических растений. Мария уселась на мраморную скамью в тени пальм в дальнем конце парка, вдыхая аромат цитрусовых деревьев и лаванды. Ее взгляд был устремлен вдаль, за море, к Неаполю. Ей казалось, что она видит палаццо д’Авалос — это огромное здание превратилось в розовое пятнышко.
Серьезное личико Беатриче показалось между двумя толстыми стволами, и вскоре она подбежала к матери.
— Там есть потайной сад, — сказала она спокойно. — Он не очень приятный.
— Почему? Что там такое?
— Просто большие старые странные деревья и разные вещи. Там фонтан с ужасными горгульями. Он не действующий. Все такое темное и поросло зеленым мхом.
— Звучит страшновато, — заметила Мария.
Беатриче молча смотрела на море.
— Да, — наконец признала она.
— Исследуем его вместе? — предложила Мария, зная, что именно этого хочется Беатриче, и, поднявшись, взяла ее за руку.
— Мне бы хотелось посмотреть, что там, — ответила Беатриче.
Минуты две ушло у Марии на то, чтобы отыскать место, где она могла протиснуться в своих пышных юбках между толстыми стволами. В сопровождении Беатриче, следовавшей за ней по пятам, она пробиралась сквозь листву, пока не вышла на поляну с мраморным фонтаном и скамьями. Мрамор позеленел от лишайника. Сочная зелень так разрослась, что образовала гигантский зонтик причудливой формы.
— Всё это, наверно, посажено давным-давно, — сказала Мария, озираясь.
