Сделана отметка на стакане И укромный выбран уголок, И уже разломленный в кармане засыхает плавленый сырок…
— «Ну, где ж ты друг, наш третий друг из картины “Три богатыря?” — подхватили остальные.
— Да, были времена… — вздохнул Иван. — Дорога — бесплатно, форма — даром. Коммунизм!
— Точно! — согласился Андрей. — А теперь поездом на Донбасс — сотка баксов и назад столько же. Особо не покатаешься!
— Что-то дороговато… Я и то меньше плачу.
— Это же не Урал — чужая страна! Две таможни… «Что еще вы перемещаете, кроме собственных тел?» Усраться — и не жить!
— Давно дома был?
— В мае…
— И как там — в незалежной неньке?
— Родаки еще так-сяк. Перебиваются с хлеба на воду. Большего на пенсию не позволишь… А братья спиваются без постоянной работы. Правда, иногда ходят на частную копанку за сто гривнюков в сутки. Но на такие деньги семью не прокормишь. А морду залить можно — по самую завязку… Только водка и карты остались в прежнюю цену. Вот они и квасят днем и ночью да в «тысячу» между собой режутся. Ну, ладно… Хватит о грустном! Ты как, Ваня, будешь — из бутылки али из стакана?
— С горла оно привычней!
— Василию я даже не предлагаю…
— И правильно… Вот закончу с этим делом — и оторвемся на полную катушку!
* * *
Пока Андрей с Иваном пили пиво с таранью, Василий составлял планы на вечер.
«Брат — в больницу, а мы с Шелей снова поедем в парк… Он — к Абрамяну, я — к Синицыну»…
Однако время шло, а его сообщники как будто никуда и не собирались.
И Василий не выдержал…
— Эй, ребята, вам не кажется, что пора закругляться?
— В каком смысле? — буркнул Шелягов.
— В прямом…
— Закругляться в прямом… Каламбур какой-то…
— Хватит ерничать. Дел не меряно! Забыл? Тебя ждет сторож…
— Не переживай — ему всю ночь дежурить. Как и твоему Синицыну.
— Вы как хотите, а я поехал…
— Остынь, братишка, — вмешался Иван. — Нам действительно некуда спешить.
— Особенно тебе! Там ребенок… без присмотра… между жизнью и смертью, а вы…
— Василий прав, — неожиданно согласился Андрей. — Анютку ни на миг нельзя оставлять одну, — он отозвал в сторону младшего Егоршина и прошептал ему в ухо: — В этом деле не все чисто… Пока его жертва в коме — преступник чувствует себя в полной безопасности, но как только девчонка придет в себя и начнет давать показания — кому-то может не поздоровиться!
— Ты на что намекаешь?
— Что этот урод сделает все, чтобы Анюта никогда не вышла из такого состояния!
* * *
Как только «десятка» Шелягова тронулась с места, за ней увязался «мицубиси-Ланцер» с затемненными стеклами, доселе таившийся в соседней арке.
— Тьфу, черт! — сплюнул капитан, бросая руль вправо.
Иномарка еле вписалась в поворот.
— К тебе добирались тандемом и от тебя — тем же способом, — сухо прокомментировал Андрей. — Совсем оборзели, сволочи! Раньше хоть менялись, а теперь — надули щеки и тупо едут следом…
— Значит, такое получили указание, — философски заметил Иван. — Только от кого?
— Нам этого знать не полагается…
— Все равно мы от своих планов не отступим, — невозмутимо изрек Василий, сидевший спереди и не спускавший глаз с зеркала заднего вида.
— Точно! — согласился Шелягов и резко нажал на тормоза — как раз напротив здания городской больницы, в которой лежала Анюта.
Иномарка дико завизжала тормозными колодками. Объехать на узкой улице неожиданно возникшее препятствие ее водитель не мог: навстречу несся бурный поток автомобилей, столкнуться с ним в лоб в лоб было бы, по крайней мере, неразумно…
«Мицубиси» ползла и ползла вперед, целясь прямо в багажник российской родственницы, но столкновения не произошло — капитан Шелягов, спокойно наблюдавший за развитием ситуации, просто отъехал на полметра вперед.
Только тогда Иван, путешествовавший на заднем сиденье, оставил свое место и, мгновенно покинув салон «десятки», уселся на капот наконец-то остановившегося «Ланцера». Достал сигарету, закурил, и, дождавшись, когда машина с его сообщниками скроется из вида, небрежно двинул в сторону лечебницы.
* * *
Повторный визит в зоопарк не оправдал надежды сыщиков. Похоже, сторож и впрямь ничего необычного не видел, точнее, вчера он просто не мог ничего видеть. Об этом свидетельствовало и запухшее от беспробудного пьянства лицо, и устойчивый запах перегара, заставлявший Шелягова во время разговора держаться на приличном расстоянии от собеседника.
А Синицын и вовсе не явился на работу. Позвонил Никитину и попросил подежурить еще сутки…
Друзья уже собирались разъехаться по домам, когда на парковой аллее появилась стройная, атлетическая фигура в фирменном спортивном костюме.
— На ловца и зверь бежит, — сообщил Андрей, толкнув товарища в бок. — Это Строев, тренер твоей дочки… Я его пидорский походон издали узнаю. Здравствуйте, Олег Владимирович!
— А… Шеля! Привет. Че ты сегодня такой официальный?
— Потому что на службе… Знакомься… Василий Егоршин… Отец Анюты…
— Сочувствую…
— Только и того? Может, подсобишь чем-нибудь?
— Я бы с удовольствием… Только чем?
— Расскажи поминутно, как проходила тренировка.
— Ничего необычного… Разминка, спарринги…
— А потом?
— Потом дети стали уходить: кто в одиночку, кто — группами. Аня в это время убирала зал… Я ее не заставлял, она всегда добровольно оставалась наводить порядок…
— Чистая правда! — кивнул Егоршин.
— Хорошая девочка, ответственная… Нам ее будет очень не хватать…
— Ты, Лезя, того, погоди хоронить человека заживо, ладно?
— О’кей…
— Кто ушел раньше: ты или она?
— Аня… Я остался ждать Белокурова.
