— Контролировал. — Не согласился дядя. И объяснил. Понятно, подробно, тошнотворно. Димка застыл на первых же словах, как громом поражённый. Было больно, обидно, мерзко, как будто взяли светлое, особенное чувство, макнули в грязь и деловито препарировали, разделив на гормональный всплеск, инстинкт продолжения рода, и подходящую фазу двух молодых половозрелых организмов.
Оказывается, старый интриган с самого начала искал такую возможность. Мало смотаться в другой мир и выжить. Надо ещё как-то вернуться. Самому "дяде" это удалось только спустя десятки лет. И потому был разработан план. Чем пользовалась родня, запросто отыскивая своих и вытягивая в родной мир — кровными узами! Близкое родство позволяет почувствовать и отыскать своего на любом расстоянии. Это как маяк, как позывные, как страховочный трос. И "дядя" позаботился о том, чтобы у родича такой маяк появился. От него и потребовалось-то только создать условия, отослать родителей, разогнать вознамерившихся гужбанить всю ночь дружков, да слегка подкорректировать работу женского организма. Чтобы вероятность зачатия была максимальной, и чтобы был мальчик. Один пол, одно проклятье — маяк будет идеальным!
— С-скотина! — С чувством выдохнул Димка. Его трясло от обиды и унижения. Это ж надо, всё решил, всё устроил… А о чувствах он подумал? — А Катька что?
С девушкой тоже всё оказалось "улажено". Она действительно любит его, но до недавних пор и не думала сближаться. Всё же, они были из разных кругов, парень из обеспеченной семьи, и девчонка из самых низов, без просветов и перспектив. Но если рассказать слегка искажённую правду…
Димка с раскрытым ртом слушал, какой легендой наградил его наглый родич. Какая магия, какие там демоны? Любимый мальчик болен лейкемией. Ему придётся регулярно лечиться, но все процедуры — всего лишь отсрочка, на несколько тяжёлых безнадёжных лет. Спасти его может лишь пересадка небольшого количества костного мозга от ближайшего родича. Родители не подошли. А детей нет, и пока не предвидится, если только какая-то хорошая девушка не пожелает…
И она согласилась. Не думая о будущем. Не рассуждая и ни на что не надеясь. Ведомая самым светлым чувством. Обманутая древним интриганом…
— Гад! Свинья! Погань подзаборная, — Димка, должно быть, никого ещё так не ненавидел. Видеть перед собой самого большого подлеца, и не иметь возможности его придушить! — А о Катьке ты подумал? Ей и так не легко, а ты её ещё и подложил под обречённого! В семнадцать лет — мать-одиночка! Радуешься? Восхищаешься своим умом? А может, ты с тем демоном на пару работаешь, пополняешь ряды проклятых?
— А ты что думал, сопляк? — Как уже замечал Димка, когда "дядя" выходил из себя, способен был изъясняться на вполне современном русском. Временами создавалось впечатление, что родич постоянно дурачится. Но сейчас-то речь шла о серьёзных вещах. — Что всё будет просто, чисто и без моральных проблем? Может, мне ещё тебя сопровождать, и все трудности по дороге устранять? Ты ещё помянёшь добрым словом и "маяк" и амулет, и всё, что я для тебя делаю! Ты думаешь, мне легко? Я искал родной мир, союзников, свирепых бойцов, способных встать рядом, настоящих мужиков, способных и чёрту хвост накрутить! И что я вижу? Сопляка, смирившегося с судьбой! Безвольную тряпку, ничего не желающую и никуда не стремящуюся! Труса, не способного защитить семью и любимую! Слабака, скулящего на каждой тренировке!
Димка невольно отполз на другую сторону кровати. Таким "дядю" он ещё не видел. Тёмная аура, казалось, заполонила всю комнату, стремилась подавить, разорвать, сожрать жалкую личность, посмевшую разгневать хозяина.
— Конечно, ты можешь поступить, как проще. Забыть про девушку, забросить тренировки. Сдохнуть при первом же вызове, наплевав, что там будет с родителями и Катькой. Ведь ты прав — сгинешь, и для неё всё кончено. Её прогонят даже мать с отчимом, пойдёт по рукам, потом — в бордель… А что, девица в соку! Пожалуй, я и сам попробую, пока не слишком затаскана…
Димка сам не заметил, как оказался на ногах. Страх ушёл, задавленный яростью. Его не волновало, что он стоит голым, что нет шансов в драке. Всё отдалилось, утратило смысл. Лишь он и враг. Была цель — уничтожить негодяя. А возможности — посмотрим.
С нечленораздельным рыком он ринулся в бой — и отлетел, как котёнок, отброшенный небрежным пинком недоброго хозяина. Жалобно заскрипел задетый локтем шкаф. Сгруппировался, и бросился в бой, на этот раз, не просто с кулаками. Желание рвать, уничтожать, рассекать в кровь что-то изменило в нём, сконцентрировалось в правой руке — и вдруг что-то блеснуло, продолжило пальцы чем-то острым и опасным.
Блеклые, бесцветные, бритвенно-острые когти пропороли тёмную ауру родича, и почти коснулись ухмыляющейся рожи. Встречный удар вновь отбросил, острая боль от повреждённой челюсти разбежалась по всему телу противной дрожью. Нет, не так. Вообще исключить физический контакт. Врукопашную шансов нет.
Димка, сам не понимая как, собрал всю ярость, злость, накопившуюся ненависть, приправил болью — и метнул в ненавистного врага. И на этот раз, достал. "Дядя" охнул, и отступил, болезненно морщась. Но то был единственный успех. Страшная слабость навалилась, заполонила без остатка. Парень осел, цепляясь за боковину кровати, и даже голову смог поднять лишь с огромным трудом, не сомневаясь, что сейчас родич добьёт его без пощады. Размажет тонким слоем по всей комнате.
— Добро! Для начала, просто замечательно! "Теневые когти", да "дуновение гнева". Отдыхай. А за девочку не бойся. Я позабочусь. Всё же, она уже носит родича. Даже если не вернешься, средства и защиту я обеспечу.
Тьма привычно накрыла, прошлась холодком, убирая боль, а когда рассеялась, Димка вновь чувствовал себя здоровым, хотя слабость не прошла. "Дядя" смылся так же быстро и незаметно, как и появился. Извиниться, между прочим, так и не сподобился. Хотя, сказал-то родич чистую правду. Да и просить прощения надо не у него, а у Катьки.
Получивший очередной урок "ученик" с трудом забрался обратно на постель, и не смог удержать злые слёзы. Ему было не привыкать к унижениям, но сегодня он понял, какая пропасть их разделяет с родичем. А обиднее всего было то, что "дядя" всё же втянул во всю эту мерзость Катьку. И больше никогда не будет такого чистого, безоблачного счастья. Ведь дальнейшее всегда будет приправлено виной и печалью.
Девушка появилась тихо и совершенно неожиданно. Может, просто уже прибралась, а может, прислал гадский родич. И долго сидела рядом и сочувственно гладила по голове, а потом сбросила позаимствованный из гардероба Димкиной матери халат, и прижалась гладким, обжигающе желанным телом, обняла так крепко, как могла.
И холод отступил, сдал позиции, и даже обида и отчаянье пусть не ушли до конца, но отдалились.
— Я люблю тебя, — Димка сказал с поразившей его самого уверенностью. Ещё вчера она была другом и соседкой, ночью — красивой и нежной любовницей, а сегодня он вдруг понял, что она стала единственной. Той, кто ему нужен, от которой никогда не устанешь и не захочешь уйти. Светом его почти пропавшей души. Целью, ради которой стоит вернуться.
