Если друид ожидал, что мальчик испугается, будет просить о пощаде, он был разочарован. Потому что Мирддин, опираясь на свои знания, смотрел на него уверенно, высоко подняв голову.
— О каких Силах ты говоришь? — Снова он сознательно опустил слова уважения. — В наши дни твои голоса исходят не от небесных существ, а повинуются желаниям людей.
Друид тяжело дышал; он смотрел прямо в глаза мальчику, пытаясь подавить его волю, сделать послушным, готовым повиноваться приказам. А Мирддин, собрав все свои знания, отвечал ему уверенным взглядом.
— Что ты знаешь о небесных существах? — спросил незнакомец голосом, лишенным прежнего высокомерия. Теперь в нем звучала нотка неуверенности.
— А ты? — ответил вопрос Мирддин.
— Об этом запрещено говорить не владеющим тайнами! — Лицо незнакомца вспыхнуло гневом. — Что ты подсмотрел, дьявольское отродье?
— А мог я подсмотреть это? — Мирддин отчетливо произнес слова узнавания, которым давно научил его Лугейд.
Но, к его удивлению, друид облегченно засмеялся.
— Эти слова теперь бессмысленны. Мы слушаем новую Власть. Ты теперь никого не обманешь, болтая эти забытые слова. Входи! — Он чуть повернул голову, не отводя взгляда от Мирддина, будто опасаясь, что мальчик может оказаться более сильным противником. — Войди и возьми его!
Вошел человек в изношенных латах, почтительно обходя друида. Мирддин не сопротивлялся, когда ему снова связали руки и подтолкнули к двери.
Друид уже вышел, но ждал их снаружи. Солнце заставило Мирддина мигнуть; он не мог поднять руку, чтобы защититься от сияния. Его окружило несколько стражников а за ними мальчик видел ожидающих жителей города и саксонцев. Они смотрели на него с нетерпеливым ожиданием.
Тот самый отвратительный запах который сопровождал друида, теперь навис над всеми Он должен был вызвать в человеке страх, победить его мужество, чтобы он без сопротивления шел навстречу смерти.
И все же, хотя мальчик внутренне съежился, он шел уверенно, без колебаний, полностью владея собой.
Дорога, по которой они шли, поднималась на холм, к грудам камней, из которых Вортиген собирался строить свою башню. На ходу Мирддин посматривал направо и налево, не потому, что хотел рассмотреть лица собравшихся, а как бы проникая взором в глубь почвы.
Они остановились перед гладким камнем, накрытым вышитой тканью. На этом импровизированном троне сидел король.
Мирддин увидел человека, близкого по возрасту к своему деду, но в чертах его лица не было благородства, не было гордости. Лицо короля опухло, как будто он много пил. Глаза Вортигена, не останавливаясь, перебегали с одного лица на другое, словно он постоянно ожидал предательства. Руки короля лежали на рукояти меча, но по мягкости его тела, по вздутому животу, на котором с трудом застегивалась перевязь меча, видно было, что он уже не воин.
За ним стояла женщина, грациозная, гораздо моложе короля, с золотой короной на волосах, желтых, как созревшая пшеница. Платье ее все было вышито золотом, так что она сверкала на солнце как металлическая. Несмотря на красоту, в лице ее чувствовалась жесткость обработанного золота, а не мягкость плоти.
В ней не было ни робости, ни неуверенности она смотрела с легкой улыбкой, не смягчавшей высокомерного выражения. Когда ее взгляд остановился на мальчике, в нем блеснуло жестокое нетерпение.
— Этот мальчишка? — спросил король. — Доказано, что он сын нелюди?
— Господин король, — ответил друид, — об этом говорила сама родившая его. Один из сильных расспрашивал ее, и она не могла солгать. В ночь Самейна он был зачат каким-то демоном или дьяволом…
— Господин король! — Голос Мирддина звучал спокойно и уверенно. — Почему твои люди лгут тебе?
Друид повернулся, подняв жезл, и в этот момент ожило погруженное в сознание Мирддина знание. Взглядом он остановил жреца. Краска сбежала с лица друида, черты его лица расслабились. Он выглядел опустошенным.
Вортиген с чем-то близким к страху следил за этой переменой.
— Что ты сделал, рожденный демоном? — И он скрестил пальцы, чтобы отогнать сглаз.
— Ничего, господин король Я лишь добился возможности рассказать, как плохо тебе служат твои люди.
Король облизал губы. Рука его сжала рукоять меча, наполовину обнажив его.
— В чем же мне плохо служат?
— В строительстве этой башни. — Мирддин кивком указал на груду камней. — прикажи копать здесь, и ты увидишь. Там ключ, вода смягчает почву, и земля поэтому не выдерживает тяжести камней. А в воде ты увидишь судьбу этой земли. Там скорчился белый заморский дракон. — Мальчик бросил взгляд на королеву. Та пристально смотрела на Мирддина, будто ее взгляд был оружием. Мирддин ощущал давление ее воли. Но сила ее была слаба по сравнению с тем, чему научило его зеркало.
— На другом краю бассейна — красный дракон Древних. И эти драконы ведут бесконечную битву. Сейчас силы белого дракона увеличиваются, и он теснит красного. Но близок день, ближе, чем ты думаешь, господин король, когда красный дракон начнет побеждать. Пусть твои люди начнут копать. Все будет, как я сказал.
Золотая королева протянула руку, как бы собираясь положить ее на плечо Вортигена. И в тот же момент Мирддин, вооруженный знаниями зеркала, понял, что она его враг. Она не просто саксонская девка, соблазнившая короля, она…
Он нахмурился, ощутив угрозу, которой не понимал и с которой раньше не встречался. Встревоженный, он сосредоточил внимание на короле, инстинктивно чувствуя, что нужно напрячь всю волю.
— Прикажи копать, господин король!
Вортиген наклонился вперед, так что королева не могла его коснуться, тяжело кивнул и сказал:
— Пусть копают.
Принесли лопаты, и под взглядом короля начали быстро копать землю. И вот со склона холма ударила струя воды. Обнаружилась небольшая пещера с подземным бассейном.
Мирддин напряг силы. На этот раз требовалось не просто затуманить мозг своих сверстников. Нет, он должен создать иллюзию, которую никто не сможет забыть.
С одной стороны бассейна вспыхнуло красное пламя, с другой — белое. Языки пламени тянулись навстречу друг другу. Мирддин удерживал иллюзию как мог долго, затем, опустошенный, позволил огням исчезнуть. На лицах окружавших был написан страх. Кто-то торопливо разрезал путы на его руках.
Король повернул к нему напряженное, побледневшее лицо.
— Это правда… Правда… — повторил он. Голос его громко прозвучал в тишине, опустившейся на холм.
— Я дам тебе и другую правду. Из ничего Мирддин извлекал слова, которые — он знал — должен был сказать. — Твои дни приближаются к концу, Высокий Король. Знай, что с вечерней звездой появится Амброзиус!
4
— О тебе говорят как о пророке, мальчик.
