— Негодяй! Я тебя ненавижу!
Он просунул в анус язык. Она содрогнулась, как от удара током. Хиггинс подразнил ее анус языком еще немного и стал облизывать ее распухшие от вожделения наружные половые губы. Она застонала и замотала головой, мышцы ее напряглись, ей стало трудно дышать. Он стал облизывать ее клитор.
— Ради Бога, Хиггинс! — хрипло воскликнула она. — Трахни меня поскорее!
Ей не терпелось ощутить в себе его горячую твердую мужскую плоть и насладиться моментом семяизвержения. Оральный секс с мужчиной лишь заводил ее, но не приносил удовлетворения. Глядя в зеркало на потолке, она видела свои торчащие соски и голову Хиггинса, склонившегося над ее промежностью. Сидевшая рядом с ним китаянка самозабвенно мастурбировала.
Розина стала подпрыгивать на матраце, ища более тесного соприкосновения со ртом своего истязателя. Но он крепко прижимал ее бедра к плечам и тем самым сковывал движения. Утробно урча, Розина начала вертеть задом.
Язык Хиггинса глубже проник в ее влагалище. Она закрыла глаза и прохрипела:
— Гнусный садист! Прекрати меня мучить! Будь мужчиной!
— Ты еще не готова к совокуплению, глупышка, — промычал Хиггинс, обдавая клитор своим жарким дыханием. — Лежи спокойно! Иначе я накажу тебя! — Он больно хлопнул ее ладонью по попке, просунул язык ей в анус и легонько укусил за самое чувствительное местечко.
Розина радостно взвизгнула и подалась лобком вперед. Хиггинс начал лизать, сосать, жевать и грызть ее передок, доставляя тем самым ей неописуемое блаженство. Розина пищала, как уличная кошка, и сучила в воздухе ногами Лоно ее переполнилось соками, она почувствовала, что оргазм вот-вот сотрясет ее всю до основания, и вскричала:
— Чтоб ты сдох, Хиггинс! Я сейчас кончу!
Он отшатнулся и встал. Оргазм, казавшийся ей еще мгновение назад неизбежным, стремительно отдалился.
— Нет! — завопила она.
Хиггинс склонился над ней, угрожающе помахивая фаллосом, и молча посмотрел ей в глаза. Парализованная его взглядом, она шире раздвинула согнутые в коленях ноги и захлопала глазами. Хиггинс еще немного посмотрел на нее, покосился на By Сан и злорадно ухмыльнулся. Китаянка лукаво улыбнулась и потупилась.
У Розины похолодело на сердце и тревожно заныло в анусе.
Хиггинс медленно провел указательным пальцем по смуглой щеке юной китаянки. Она раскрыла ротик и стала сосать палец. Хиггинс посмотрел на промежность Розины и покачал головой. По щеке Розины покатилась слеза, ей стало досадно.
— Почему? — выдохнула она. — Ну почему ты такой жестокий?
— Ты нуждаешься в хорошем уроке, Розина. В последнее время ты стала задирать нос. Тебе нужно научиться уважать мужчину. Нельзя быть такой самоуверенной и строптивой.
— Ах вот как? — Розина задохнулась от охватившей ее злости. Этот негодяй довел ее до экстаза и бросил в самый решительный момент. Неужели он уже не подвластен ее женским чарам? Ведь еще ни один мужчина не устоял перед ее дамскими прелестями и не смог удержаться при виде ее соблазнительного лона, полных и тугих грудей с торчащими сосками, аппетитных мясистых ног, крутых бедер и шелковистых волос, рассыпавшихся по покатым плечам. Обычно все ее любовники теряли разум, почувствовав головокружительный аромат ее нектара и увидев, как блестит ее клитор, возвышающийся над таинственной расселиной, сулящей сказочное удовольствие тому, кто осмелится войти в нее. Хиггинс же только цинично ухмылялся, расставив ноги и подбоченившись. Он словно бы говорил ей всем своим видом, что ему наплевать на все ее ухищрения. Его громадный фаллос кивал головкой, как бы подтверждая ее догадку.
— Когда прекратишь сопротивляться и ругаться при всяком моем телодвижении, тогда, может быть, и получишь то, что хочешь, — наконец промолвил Хиггинс и подмигнул китаянке.
Сердце застучало в груди Розины, словно молот. Она привыкла добиваться оргазма в бескомпромиссной схватке с мужчиной, а не заискивая и унижаясь перед ним. Лишь в противоборстве с достойным противником ей удавалось настроиться на нужный сексуальный лад. Только борьба приносила ей ощущение раскованности, необходимое для того, чтобы впасть в экстаз. Она могла кончить, лишь испытав славную порку, но никогда не довольствовалась банальным коитусом. Раньше игра в насилие нравилась Хиггинсу. Почему же сейчас он говорит ей такие странные слова? Может быть, он просто морочит голову By Сан? Пытается обворожить ее не только своей мужской силой, но и напускной нежностью? Однако куда же подевалась китаянка?
Розина растерянно захлопала глазами. Из-за спины Хиггинса вдруг показалась хрупкая коричневая женская рука. Она проскользнула, словно змея, у него между ног и стала ласкать мошонку и пенис. Другой рукой By Сан сдавила головку члена так, что та разбухла и побагровела, и принялась медленно двигать рукой вверх-вниз. Хиггинс блаженно улыбнулся и тихо промолвил:
— Возможно, тебе стоит кое-чему у нее поучиться, Розина! Например, нежному обращению с этим любовным инструментом.
Розине стало до слез обидно. Раньше он никогда не требовал от нее нежности, ему требовался лишь грубый, бесцеремонный, извращенный секс. И действовал он всегда быстро, напористо, как настоящий дикарь: хлестал ее кнутом, дергал за локоны, всаживал ей член в рот так, что у нее перехватывало дух, а потом ставил на четвереньки и немилосердно драил ее анус. И только когда у нее начинались спазмы, он переключался на влагалище, отчего она стонала и рыдала как ненормальная.
Пока Розина, кусая от досады губы, предавалась воспоминаниям, китаянка вошла во вкус своего занятия и двигала рукой гораздо быстрее, намереваясь заставить Хиггинса скорее исторгнуть семя. Он помогал ей своими телодвижениями, насмешливо косясь на Розину: дескать, смотри и завидуй! Но и этого ему показалось мало. Он взял в руку кнут и провел им по ногам Розины. По коже ее побежали мурашки, во влагалище возникло сладостное томление, анус начал судорожно сжиматься: ей было приятно любое его прикосновение!
Он подразнил ее клитор, засунул кнутовище во влажное лоно, медленно вынул его оттуда и стал обводить им вокруг ануса. Розина повыше задрала согнутые в коленях ноги и крепче прижала руками бедра к плечам. By Сан ускорила темп мастурбации. Хиггинс начал пыхтеть и потеть. Поймав умоляющий взгляд Розины, он легонько стегнул ее кнутом. Она охнула и блаженно закрыла глаза. Он стал пороть ее по бедрам, лобку, животу, промежности и ступням все сильнее и сильнее. Ее визги и стоны становились с каждым ударом все громче. Мышцы влагалища начали судорожно сжиматься, в клиторе возникла долгожданная пульсация.
Розина обожала эти острые ощущения, ей нравилось чувствовать, как пылает от ударов кнута все ее тело. Ничто не заводило ее так, как яростное, беспощадное избиение. И садист Хиггинс это знал. Он продолжал хлестать ее кнутом по наиболее чувствительным местам, доводя ее до осатанения. Соски ее покраснели и болели, половые губы распухли и саднели, анус пылал. Розина вытаращила глаза и с восторгом наблюдала сцену ее истязания, глядя в зеркало на потолке. Это зрелище было воистину редкостным и добавляло остроты в ее ощущения.
