— Приятно познакомиться с вами, госпожа, — произнес Свен, Когда он кланялся женщине, глаза ее недоуменно расширились и щеки мгновенно порозовели. Видимо, светские манеры были в новинку в здешних местах. Свен скрыл невольную улыбку.
Не стоит ему удивляться, ведь и сам он знаком с этикетом понаслышке. Покинув родной Берген, Свен научился многим полезным вещам.
— Прошу, милорд, садитесь, — госпожа Коуки прервала его грустные мысли, потом вернулась к очагу и начала сыпать в варево сочную зелень. — Ужин скоро будет готов.
Уильям принес кувшин и три кружки.
— Желаете медовухи, милорд? — Мужчина щедро плеснул напиток в кружки и одну отнес Бесс, пользуясь возможностью снова поцеловать жену.
Потом Уильям предложил кружку Свену, и тот принял ее с поклоном благодарности.
— Ваше здоровье, госпожа. — Свен поднял кружку в знак признательности.
— Да, Бесс, — с улыбкой поддержал его Уильям.
Свен пил пряный напиток и размышлял, как лучше всего заговорить о том, что занимало сейчас его мысли.
Уильям махом осушил свою кружку и со стуком поставил ее на стол.
— Клянусь распятием, я жаждал этого со вчерашнего вечера! Моя Бесс готовит лучшую медовуху на свете! — с гордостью воскликнул он.
Госпожа Коуки обтерла руки о передник и присела на скамью рядом с Уильямом.
— Он всегда так говорит, милорд. А я всегда отвечаю, что ему негде было попробовать другой.
Свен сделал еще глоток.
— Нет, он прав, госпожа. Прекрасная медовуха. — Свен усмехнулся. — Я достаточно путешествовал по свету, чтобы утверждать это.
— Перестань подъезжать к моей жене, щенок, — проворчал Уильям. — А то придется вышвырнуть тебя за порог, прежде чем отведаешь ее стряпню.
— Уильям, ну что ты говоришь, — накинулась на мужа Бесс. — Он может усомниться в нашем гостеприимстве. — Она взяла кувшин и наполнила кружки. — Не волнуйтесь, милорд, он вовсе не собирается вас выгонять.
— Да, ты говоришь истинную правду. За все, что он сделал для нас, он заслуживает не твоей стряпни, а гораздо большей награды.
— Любой другой сделал бы то же самое, — возразил Свен.
— Сильно сомневаюсь в этом, — возразил Уильям. В его голосе звучало искреннее неверие. — Почему случайный попутчик должен рисковать ради нас своей жизнью? По нашим лицам нельзя утверждать, что мы — люди честные. Ты ничего не знал о нас, может, мы — разбойники вроде тех, кто напал на наш лагерь.
Бесс порывисто вскочила.
— На вас напали? Пресвятая Дева, Уильям, все ли живы? Что с Анной?
Уильям потянул ее за руку, усадил обратно.
— Мы потеряли двоих, Неда и Пола, и еще двое ранены. — Его голос, его лицо, его глаза — все выражало неподдельное горе. — Но мы уберегли Анну. — Уильям обнял жену за плечи и прижал к себе.
Госпожа Коуки перекрестилась и вытерла слезы подолом передника.
— Почему на вас напали? Раньше никто не угрожал вам по пути из аббатства!
— Это правда. Но аббат заставляет нас охранять свою девицу не просто так, Бесс. Разбойники охотились за Анной. И без Сивардсона нам пришлось бы гораздо хуже.
Свен молча слушал беседу супругов. Он думал о жителях Мюрата и попытался понять, какую роль играет Анна в их жизни. Слова Уильяма ничего не объяснили Свену. Анна была живым человеком, простой женщиной, а не монахиней или церковной реликвией. Какая же она собственность аббатства? Она не земля, не деньги, не домашний скот!
Что бы там ни было, Свен воочию убедился, что и Уильям, и его жена переживают за Анну. Они тревожились не об интересах аббатства. Свен догадывался, что за грубостью Уильяма кроется глубокая привязанность к этой девочке.
Миссис Коуки решительно встала.
— Надеюсь, ты не ожидаешь, что я останусь здесь утешать тебя, когда теперь есть раненые. Прошу меня простить, милорд. Я не поверю, что с Анной все в порядке, пока не увижу сама. — Она шагнула к очагу и подолом передника схватила дужку котелка. — Ужин немного подождет.
Уильям вскочил на ноги.
— Подожди, Бесс, я помогу. Сколько еще раз убеждать тебя, что этот горшок слишком тяжелый…
— Обойдусь и без твоей помощи. Я не цветок, который требует ухода. — Она поставила котелок подальше от огня, привычным движением накрыла его и подгребла под него угли. — Но за помощь спасибо.
— Все как всегда, — проворчал Уильям.
Женщина сняла передник и повесила около очага.
— Если мы не прекратим эту перебранку, любимый, то у лорда Сивардсона сложится плохое впечатление о нас. — С этими словами она чмокнула мужа в щеку.
Свен открыл дверь и увидел на пороге девочку, запыхавшуюся от быстрого бега.
— Можно мне Бесс? — спросила она.
— Я здесь, милая. — Миссис Коуки отстранила Свена в сторону.
— Идемте быстрее, — попросила ее девочка. — Не то я не знаю, что случится. Мама уверена, что только ей будет нехорошо, если она сделает это.
— Что она хочет сделать, Элла? — Миссис Коуки взяла девочку за руку. — Пойдем. Расскажешь все по дороге, — добавила женщина. — Тебе лучше пойти с нами, Уильям, — бросила она мужу через плечо. — Я ничего не поняла, так что ты можешь понадобиться.
Свен хотел спросить об Анне. Он хотел пойти…
Уильям заметил его колебания.
— Пойдем с нами, парень. Если Анна не послушается меня… — кислая мина на его лице соответствовала невеселым интонациям в голосе, — она, без сомнения, сделает то, о чем попросишь ты.
Глава пятая
Анна стояла и смотрела на большой деревянный стол, заполнявший пространство мастерской. Не сдерживая текущих слез, девушка поправила шерстяные одеяла, покрывающие тела погибших стражников.
Труди выложила на стол два савана.
— Это не ваше дело, госпожа. Мы вам служим, а не вы — нам. Особенно в подобных делах. Аббат не похвалит нас, если узнает, что… — Она глубоко вздохнула, вытерла слезы и сняла с углей железный чайник. — Нед — мой муж, госпожа, — твердо произнесла Труди. Она налила воду в ушат, поставила его на стол. — Мне предстоит нелегкая и печальная работа. Но это моя забота — подготовить Неда к похоронам.
Анна подняла на нее глаза и встретилась с пристальным взглядом женщины. Труди оказывала последнюю услугу своему мужу. И даже ради успокоения собственной совести Анне не следовало разлучать Труди с мужем в эти последние часы.
Девушка быстро обошла стол и остановилась, чтобы успокоить бьющееся сердце. Помедлив над телами, девушка заставила себя поднять край другого покрывала.
— А как же Пол? У него нет жены, которая уберет его в последний путь. Неужели просто смотреть, как старушка-мать больными руками обмывает единственного сына? Или как его осиротевшие дочки, совсем еще малышки, будут смывать кровь с его тела?
