Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 184
Назначение неопытного юнца на руководящий пост в одной из ведущих брокерских компаний было воспринято с известным скепсисом. Однако и порученное ему направление тоже не особо котировалось на Уолл-стрит — схемы оптимизации налогов как направление бизнеса внушали дельцам не больше симпатий, чем падчерица мачехе. Смысл налоговых укрытий, создаваемых как товарищества с ограниченной ответственностью, состоял в том, чтобы привлекать капиталы индивидуальных инвесторов в общий фонд и размещать в отраслях, пользующихся налоговыми льготами. Конгресс специально ввел налоговые послабления, чтобы стимулировать приток капитала в такие отрасли, как, например, строительство и нефтепоисковые работы. В результате многолетних закулисных сделок конгресс также даровал налоговые льготы целому ряду экономически маловыгодных видов деятельности вроде коневодства, кинопроизводства и даже издания Библии. Любая из этих отраслей могла служить налоговым укрытием, где инвесторы получали значительные налоговые льготы.
Схемы минимизации налогов подразумевали, что инвесторы вкладывают средства в один отдельно взятый актив, что, естественно, было сопряжено с повышенными финансовыми рисками. Например, если крупный арендатор отказывался от офиса в здании, ставшего объектом инвестиций, участники данной схемы могли запросто лишиться своих денег. В то же время высокая вероятность финансовых потерь уравновешивались неплохими шансами на высокие прибыли. Так, закон позволял участникам налоговых схем значительно отсрочивать налоговые платежи, а то и существенно снижать их. Кроме того, налоговые схемы приносили неплохой доход — вроде арендной платы, которую получает владелец многоквартирного дома, — а также сулили прибыль в случае продажи соответствующего актива.
Высокие риски, связанные с налоговыми схемами, вкупе с тем фактом, что налоговые выгоды были доступны лишь представителям особой налоговой категории, могли заинтересовать разве что узкий круг наиболее состоятельных и искушенных клиентов с очень высокими доходами. При такой специфической и крайне малочисленной клиентуре в начале 1970-х гг. налоговые схемы не вызывали особого интереса у биржевых маклеров.
Кроме того, облигационные и биржевые брокеры Уолл-стрит слабо ориентировались в сделках с недвижимостью или нефтеразработками. Лишь отраслевые эксперты умели отличить одну нефтяную скважину от другой или указать различия двух объектов недвижимости, для остальных все это так и оставалось китайской грамотой. Так что инвесторы вынужденно доверяли брокерам Уолл-стрит анализ всех предложений по сделкам и выбор самых многообещающих налоговых схем. Подразумевалось, что будут отобраны самые выгодные объекты инвестирования и, что не менее важно, управлять товариществами, организованными как налоговые укрытия, будут поставлены самые компетентные и заслуживающие доверия главные партнеры.
Однако на брокеров эти главные партнеры, по большей части из числа девелоперов и «диких» нефтеразведчиков[2], зачастую производили впечатление личностей чересчур уж скользких и сомнительных.
Кое-кто из брокеров, выставляя на продажу налоговые схемы, не слишком хорошо представлял себе, в чем их суть, поскольку свой основной интерес они видели не в сумме сделки, а в том, чтобы заломить для себя комиссионные повыше. Сами по себе эти сделки были слишком сложны, и мало кто из брокеров обладал достаточными знаниями, чтобы внятно растолковать клиенту их смысл. И потому этот бизнес в те времена на Уолл-стрит был в загоне; большинство брокерских фирм хоть и занимались им, но неохотно.
Но тут грянуло 1 мая 1975 г., когда индустрия ценных бумаг, уступив давлению со стороны конгресса, отказалась от фиксированных ставок комиссионных за продажу акций и облигаций. В анналах Уолл-стрит тот день стали называть не иначе, как «Мэйдей» — «майский день». И тогда свободная конкуренция, за которую раньше нередко ратовали брокерские фирмы, если это касалось других отраслей, внезапно обрушилась на Уолл-стрит, распалив страсти. Завязалась большая война комиссионных ставок, что привело к их резкому снижению. Брокерские фирмы лишились возможности финансировать раздутые операции за счет изобильных комиссионных, которые раньше клиенты отстегивали им за куплю-продажу ценных бумаг. Те, что не могли приспособиться к новым условиям игры, шли ко дну десятками на день. Перед Уолл-стрит встала дилемма: либо существенно урезать издержки, либо отыскать новые финансовые продукты с более высокими комиссионными, которые можно было бы раздувать стараниями агентов по продажам. В этом контексте особую привлекательность неожиданно приобрела торговля схемами минимизации налогов, сулившими более высокие комиссионные, чем операции с акциями и облигациями.
По всей Уолл-стрит самые сметливые игроки вроде E. F. Hutton и Merrill Lynch поспешно сформировали ударные финансовые силы, чтобы утвердиться на рынке налоговых укрытий. В Bache Стив Бланк вот уже некоторое время не спеша расширял это направление. В 1974 г. он нанял Кертиса Генри, грубоватого техасца, который был региональным агентом по продаже такого рода налоговых схем в Du Pont-Walston вплоть до того дня, когда компания разорилась. Бланк поручил ему поиск и анализ схем налоговых укрытий, которые Bache могла бы выставлять на продажу своим клиентам. Примерно в тот же период Бланк предложил брокеру вашингтонского отделения компании Дэвиду Хейесу, годами работавшему на неполную ставку, стать агентом по продажам.
Опираясь на Генри и Хейеса, Бланк начал энергично завоевывать национальный рынок. В Сан-Франциско он нанял Джеймса Эшуорта реализовывать налоговые схемы через действовавших в том регионе брокеров Bache. В Смиттауне, штат Нью-Йорк, Бланк привлек к работе Джона Д’Элису, которому поручил комплексный анализ сделок на предмет их выгодности для инвесторов. По закону Bache была обязана гарантировать своим клиентам, что им предлагаются лишь те налоговые схемы, которые обладают наилучшими шансами на успех. При этом сотрудникам Бланка не следовало поддаваться соблазну продавать «грязные» налоговые схемы, которых на рынке было хоть отбавляй — пусть они сулили компании огромные комиссионные, зато для клиентов могли обернуться полным провалом.
К 1978 г. срок временного назначения Бланка перевалил уже за пять лет. Теперь его отдел насчитывал 20 профессиональных специалистов плюс порядка десятка человек административного персонала, располагавшихся в тесных офисных каморках Bache на Голд-стрит, 100 в Нижнем Манхэттене.
Но, даже постоянно наращивая объем операций, отдел Бланка еле-еле успевал удовлетворять спрос клиентов. Налоговые схемы приобрели небывалую популярность — в условиях стремительной инфляции инвесторы стали как никогда раньше интересоваться, например, недвижимостью — по крайней мере, ее цена росла темпами, вполне сопоставимыми с ростом потребительских цен. Чем больше становилось сделок с налоговыми укрытиями, тем отчетливее брокеры осознавали, сколь лакомый кусок перепадет тому, кто сумеет добиться завидного места главного партнера.
Внезапно выяснилось, что чуть ли не у каждого брокера Bache найдется родственник, друг или сосед, который жаждет сделаться главным партнером товарищества. Подобные предложения ежедневно во множестве поступали в нью-йоркский офис компании — зачастую небрежно нацарапанные на каких-то клочках бумаги. Отдел Бланка неизменно отклонял подобные сомнительного свойства предложения, что, впрочем, не смущало брокеров — они просто обращались с этими писульками к вышестоящему руководству Bache. И пусть эти попытки перешагнуть через голову Бланка редко увенчивались успехом, в недрах отдела родилась «фирменная» острота: как говаривали «ветераны» работы по налоговым схемам, обманный футбольный маневр, вроде пробежки по краю, изобрели именно в Bache.
Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 184
