Ромина прикусила нижнюю губу.
— Понятно… Значит, вы тоже останетесь Мерлином, так?
— А что плохого? По-моему, «Мерлин Никойлос» звучит неплохо.
— Да? А по-моему, «Ромина Фей» звучит не хуже, чем имя какой-нибудь известной кинозвезды, — в тон ему ответила Ромина.
— Последний фильм, в котором вы снимались статисткой, назывался «Бен Гур», а до этого вы принимали участие в съемках «Десяти заповедей». Думаю, религиозная нотка в данном случае будет вполне уместной и по-своему даже трогательной, вам не кажется, мисс Фей?
— Нет, не кажется, мистер Никойлос! Хотя в вашем представлении это звучит, честно говоря, не очень эффектно…
— Зато в нашем с вами исполнении будет эффектно выглядеть! Я буду темноволосым, смугловатым греком средних лет. Само собой разумеется, с множеством перемешавшихся во мне кровей и национальностей… На случай, если кому-то вдруг захочется покопаться в моей генеалогии… И привлекают меня, как правило, светловолосые фарфоровые куколки с голубыми глазами. Не отличающиеся большим умом и сообразительностью… Эту роль, надеюсь, вы сыграете достаточно достоверно.
— Еще раз благодарю за весьма сомнительный комплимент. Уж лучше позвольте мне самой придумать, как сыграть свою собственную роль!
— Боюсь, на это у вас нет времени, — пренебрежительно отмахнулся Мерлин Форд. — А теперь прошу извинить меня. У нас слишком мало времени, а дел, увы, предостаточно… Ровно в час у вашего подъезда будет ждать машина, которая отвезет вас в аэропорт. Пожалуйста, не опаздывайте. Вот вам багажные ярлычки. Прикрепите их к своему чемодану… Впрочем, лучше я сам сделаю это, пока вы сложите все необходимое, включая этот авиабилет, в свою сумочку.
Взяв у него билет, Ромина открыла его.
— Да, но он же из Нью-Йорка! — удивленно воскликнула девушка.
— Разумеется, мисс Фей. Вы летели оттуда на другом рейсе «Пан-Америкэн», но по пути остановились в Глазго, чтобы, скажем, повидать старого друга. — Он бросил взгляд на часы, висящие на стене над каминной полкой. — И пожалуйста, поторопитесь. В аэропорту вам надо быть не позже двух, и нам совершенно ни к чему, чтобы ваше имя звучало из всех репродукторов зала ожидания!
— Да, да, конечно, вы правы, мистер Никойлос, это было бы совсем ни к чему, — весело улыбнулась Ромина. Она повернулась и пошла в свою спальню, спиной ощущая, что Мерлин идет прямо за ней.
Пока она проверяла содержимое сумочки — все ли на месте? — он приклеивал стикеры на ее багаж и привязывал бирки к ручкам дорожных сумок и чемоданов.
— А темные очки? — спросил Мерлин, когда она уже надевала норковое манто. — У вас есть темные очки?
— Думаю, есть. — Ромина пожала плечами. — Ну а если нет, то нисколько не сомневаюсь, вы предусмотрели и это.
— Конечно, предусмотрел. На всякий случай. Хотя мне почему-то казалось, вы предпочтете свои. В них вам будет гораздо удобнее.
— Какая трогательная забота, — пробормотала Ромина. Выдвинув ящик туалетного столика, девушка достала оттуда несколько пар темных очков в дорогих футлярах, своих и Криса, чуть поколебавшись, выбрала те, что в темно-красном кожаном футляре, и надела их.
— Какого цвета платок мне, по-вашему, подойдет?
— Для самолета какой-нибудь темный, а вот в «Савой» лучше явиться в чем-то ярком, бросающемся в глаза.
Кивнув, Ромина выдвинула другой ящик, быстро нашла то, что хотела: простенький темно-синий шелковый платок, в котором она не будет отличаться от сотен других женщин, путешествующих в это время года, и цветастый алый шарф — парижское приобретение.
— Все, я готова.
— Прекрасно, прекрасно, — довольно отозвался мужчина. — Вы не перестаете меня удивлять, мисс Фей. Обычно моих подружек мне приходится ждать намного дольше.
— Значит, приготовьтесь, впереди вас ждет немало сюрпризов, — мстительно ответила Ромина.
— К этому я готов. Должен сказать, вы весьма отличаетесь от большинства знакомых мне женщин… Кстати, эти прекрасные орхидеи, которые почему-то пришлись вам не по душе, прислал Алекс Салвеков?
Чего-чего, а такого вопроса Ромина не ожидала, поэтому не смогла сразу найти нужных слов. Только молча моргала, лихорадочно соображая, что бы такое ответить. А он, прекрасно понимая ее смущение, безжалостно продолжал:
— А знаете, Ромина, в лондонских кругах все только и говорят о том, что «русский дворянин» пользуется у прекрасного пола огромной популярностью. Немного странно видеть, какой неоправданно жестокой экзекуции подвергся один из его бесценных подарков любимой женщине…
— Полагаю, это не предмет для обсуждения! — сердито перебила его Ромина.
— Да, да, вы совершенно правы, я тоже так думаю, — с непонятной готовностью согласился Мерлин и совершенно серьезно добавил: — Хотя… Скажите, а ваше столь внезапное исчезновение его не удивит?
— Алекс Салвеков для меня никто! И его чувства, уверяю вас, меня совершенно не интересуют. Как и его ощущения…
— Может, раньше он и был для вас никто, но теперь стал… Он ведь обязательно удивится и почти наверняка начнет всех расспрашивать. А это нам с вами сейчас ни к чему… Мне кажется, вам стоит написать ему вежливую записку, поблагодарить за прекрасные цветы и предупредить, что вам надо на несколько дней срочно уехать из Лондона… ну, скажем, навестить престарелую тетушку в Борнмуте или Шотландии… Не важно где, лишь бы этому ловеласу не пришло в голову последовать за вами.
— Не вижу причины ему усиленно меня искать, — резко ответила Ромина. — Да и вообще, по-моему…
Мерлин недовольно наморщился и предостерегающе поднял руку:
— На вашем месте я не был бы так уверен. Ведь вы, Ромина, нравится вам это или нет, весьма красивая девушка, и к тому же ваш разлюбезный Салвеков только что потратил на подарок по меньшей мере двадцать пять соверенов! А это, уверяю вас, совсем немало! Не состояние, конечно, но все-таки…
Ромина досадливо поджала губы.
Ей очень хотелось заметить этому самовлюбленному Мерлину Форду, чтобы он не совал свой длинный нос в чужие дела. Но, увы… в глубине души она прекрасно понимала — он прав.
— Ладно, в каком-то смысле, пожалуй, вы правы, — неохотно пробурчала девушка. — Сейчас напишу… Но учтите, я его не так уж хорошо знаю. Познакомилась на светском рауте у известной вам леди Давидсон на прошлой неделе. Хотя несколько раз виделась с ним и до этого… Он ведь постоянно бывает на любых приемах.
— Да, любви к высшему свету ему не занимать, — насмешливо отозвался Мерлин.
Защищать «русского дворянина семнадцатого века» у Ромины не было желания, но высокомерие этого выскочки Мерлина Форда… Она не могла удержаться от того, чтобы хоть как-то не поставить его на место!
— А почему бы и нет? Он весел, довольно забавен и… очень богат! — тут же парировала девушка.
