Скоро мы поедем к маме, Вместе дружно заживем. Бабушка поедет с нами, А китайца мы убьем.
Свету душил смех, но она понимала, что ни в коем случае не должна давать ему волю. Больно ущипнув себя за ногу, девушка почувствовала облегчение – ей больше не хотелось смеяться. Света посмотрела наверх. Только сейчас она заметила, что та часть профиля Глеба, которая была ей видна через открытый люк, была освещена слабым, подрагивающим огоньком. «Наверное, свечу на колени поставил», – предположила Света. В следующую секунду она снова услышала дрогнувший голос парня. В горле у него стояли слезы. Тщетно борясь с ними, Глеб перевернул страницу дневника:
– «Вчера звонила мама. Говорит, что у нее все в порядке, устроилась хорошо. Я спросил, когда она за нами приедет? Мама сказала, что очень скоро. Дом, в котором живет Ван, находится в самом центре Владивостока. Мама говорит, что квартира у Вана такая большая, что места в ней хватит всем – и мне, и бабушке, и нашей кошке Дуське. Мама очень скучает, а Ван, оказывается, тоже любит меня. Так она сказала, хотя я не понимаю, когда он успел меня полюбить, ведь он видел меня всего два раза. Мама говорит, что Ван очень добрый, поэтому любит всех на свете детей и животных. Она хотела, чтобы я поговорил с Ваном по телефону, но, когда она передала ему трубку, я не смог сказать ни слова. Я ненавижу Вана. Но мама никогда об этом не узнает. Может быть, когда-нибудь ради мамы я смогу его полюбить, а может, и нет. Мама говорит, что Владивосток очень большой и красивый город. Там много новых светлых школ. Одна из них находится совсем близко от дома, в котором мы будем жить. Мама уже отправила нам с бабушкой письмо. Они с Ваном хотят сфотографироваться и купить собаку. Я попросил, чтобы не покупали без меня. Договорились, что, как только мы с бабушкой приедем, все вместе пойдем на рынок за собакой. Сегодня же начну собирать вещи. Главное, ничего не забыть. У бабушки не очень хорошая память, она все время ищет очки и не помнит, куда положила книгу. Мама сказала, что вся надежда на меня. Я и сам это понимаю. Нужно будет достать с антресолей большой коричневый чемодан, если только его не увезла мама. Почему я забыл спросить у нее про чемодан?»
«Так вот почему Глеб сказал тогда по телефону, что ненавидит узкоглазых! – неожиданно вспомнила Тополян. – А Вика утверждала, что у него разорванная речь шизофреника. Конечно, тогда это было совершенно не к месту сказано, но зато хоть одной загадкой стало меньше…»
– «На прошлой неделе я схватил две тройки по математике и двойку по русскому за то, что не выполнил домашнюю работу, – продолжал читать заунывным голосом Глеб. – Но маме я не сказал об этом. Пусть думает, что у меня все в порядке. А двойку с тройками я обязательно исправлю…»
7
– Ну что ты сидишь? – Анна Антоновна накапала в маленький стаканчик сорок капель корвалола.
– А что я должен, по-твоему, делать? Ты скажи, я сделаю! – Ашот Суренович нервно ходил по кухне.
– Да сядь ты, в конце концов! – взорвалась Анна Антоновна.
Муж покорно исполнил просьбу жены.
– Надо в милицию звонить, – сказала Анна Антоновна.
– Бесполезно, – возразил муж. – Такие заявления принимают только на четвертые сутки после исчезновения человека.
– Как ты можешь так говорить! – всплеснула руками женщина. – Ты бы слышал себя со стороны! У него дочь пропала, а он рассуждает как бесчувственный пень!
– Аня, не надо паниковать раньше времени, – сдвинул густые черные брови Ашот Суренович. – Помнишь, она как-то во втором часу ночи явилась?
– Тогда Светочка ходила на концерт в Лужники с Викой Озеровой… Кстати, а Вике ты позвонил? – уставилась на мужа Анна Антоновна.
– Нет, – виновато потупился он. – Я думал, они уже не дружат со Светкой…
– Он, видите ли, думал! – нараспев протянула Анна Антоновна. – А с кем она, по-твоему, дружит? Кому ты звонил?
– Какой-то Гале Снегиревой, Черепахиной Люсе, там в блокноте у нее телефоны нашел…
– Нужно было прежде всего Вике позвонить! У Светочки, что б ты знал, с девочками из нового класса не сложились отношения… Но тебе же ни до чего дела нет! Ты хоть знаешь, в каком она классе учится?
– В девятом, – опять потупил взгляд Ашот Суренович.
– Дай сюда телефон! – потребовала Анна Антоновна.
Муж покорно протянул ей трубку.
– Алло! – после паузы взволнованным голосом заговорила женщина. – Вика, здравствуй! Это Анна Антоновна, мама Светы Тополян. Викочка, извини, ради бога, что так поздно… Ты уже, наверное, спать легла… Вика, понимаешь, Светы до сих пор нет дома… Ты, случайно…
Наступила пауза. Ашот Суренович пристально вглядывался в лицо жены. По мере того как она слушала звенящий в трубке голос, выражение ее лица менялось. Вначале на нем промелькнуло подобие радости, потом радость сменилась растерянностью, а к концу разговора лицо жены вытянулось и все как-то сразу осунулось.
– Мобильный она отключила, – бесцветным голосом произнесла наконец женщина. – Так я не поняла, Вика. Вы что, поссорились со Светой? – спросила она. – Но может, она говорила тебе о своих планах, куда собирается пойти? Ничего не говорила? А ты не заметила в ее поведении чего-то странного или необычного? Не заметила? Ну, спасибо тебе. Еще раз извини. Если Света вдруг объявится, позвони. Хорошо?
Положив на стол трубку радиотелефона, женщина уставилась в окно невидящим взглядом.
– Ну что там? – подскочил к ней Ашот Суренович. – Говори же!
– Они с Викой сидели в кафе возле метро. «Два клона» называется…
– Знаю, она туда часто ходит, – перебил муж. – Дальше-то что?
– Ничего, – тихо проговорила жена. На глазах ее выступили слезы. – Вика ушла домой, а Светочка осталась в кафе.
– А чего это она одна там осталась? – недоумевал Ашот Суренович.
– Вика говорит, что они немного повздорили, и она не имеет представления, куда могла деться Светочка…
– Попробуй еще раз на мобильник позвонить, вдруг включила? – сказал Ашот Суренович, но, заглянув в глаза жены, сам потянулся к телефону.
– Ну что? – упавшим голосом поинтересовалась Анна Антоновна, когда муж положил трубку.
Впрочем, ответ был написан на его лице.
