Они с отцом по всему городу набирали штат из классных специалистов, обещая им неплохую зарплату, а кто пожелает, долю. Дело понемногу двигалось, помещение нашли на Лермонтовском проспекте, взяли в аренду два этажа. «Центр» вскоре стал популярным, приносил стабильный доход и Стас решился на добротный ремонт.
«Скупой платит дважды». Народ зубы себе оббил об эту поговорку, но пока на своем кошельке не испробуешь, думаешь, что тебя это не касается. Сэкономил три процента, потерял пять. Агапов понимал, что хозяйственник он слабый, но из упрямства не сдавался, вникал во все вопросы и узнавал множество, казалось бы несущественных, мелочей, которые потом играли свою роль.
Прораб Елий Дмитриевич Кай расточал улыбки, гордо показывал готовые кабинеты и, где-то даже, немного лебезил. Стас удивленно смотрел на спектакль под названием «сдача объекта в эксплуатацию» и недоумевал. Он что, меня совсем за сопляка принимает? Послушать прораба, так они тут царскую палату отреставрировали, ударным трудом на собственные средства. Пятилетка за три года.
Дядька пожилой, хамить не хотелось, наверно и этот момент учли, психологи доморощенные.
— Итак, Вячеслав Михайлович, прошу вас поставить подпись и дать распоряжение бухгалтеру. Сегодня деньги успеют прийти на наш счет, а завтра мы выдадим зарплату рабочим, — радостно завершил свою речь прораб. — Вот документик.
— Пойдемте в мой кабинет, я просмотрю, что именно подписываю.
— Конечно, документ финансовый, требует внимания, — согласился прораб.
Стас внимательно читал перечень выполненных работ, ставил карандашом знаки вопросов, затем прочитал итоговую цифру и у него полезли глаза на лоб. Ничего себе! Он понимал, что без приписок не обойдется, но это был грабеж.
— Скажите, Елий Дмитриевич, вы меня считаете Рокфеллером?
— Что вы, как можно! Вас что-то не устраивает? Мне шеф дал полномочия решить финансовый вопрос взаимовыгодно.
— Вот и давайте решать, — сердито сказал Стас, — если вы вычеркнете из перечня работ пункты, что я обозначил вопросами, мы как раз выйдем с вами на оговоренную ранее сумму. Поскольку шестьдесят пять процентов мною оплачено, я вам остался должен только тридцать пять процентов. Если же я подниму договор и напомню вам, что за каждый день просрочки с вас снимается одна десятая процента, то окажется, что вы мне будете платить неустойку.
— Подождите, не горячитесь, я предлагаю другой вариант. Вы нам должны. Вы платите нам пятьсот тысяч наличными, вам хорошо и нам. И расстаемся.
Агапов озверел. Этот жук видно не понимает, что деньги в любом случае Стас платит свои, но он, кроме того, еще и платит налоги, а этот деятель думает сорвать банк в обход государства. Стас и не подозревал, что он такой патриот, пока не столкнулся с наглым жульничеством.
— Нет, любезный, — высокомерно ответил Агапов, — вы меня с кем-то спутали. Я непременно оплачу вашу работу, согласно условиям договора, потому составьте акт, соответствующий действительности. Приписки делать не имеет смысла, поскольку вся работа проводилась на моих глазах. Я акт просмотрю, бухгалтер посчитает неустойку и итоговую сумму я немедленно переведу на ваш счет. А сейчас, извините, мне надо идти, у меня начался прием больных.
Елий Дмитриевич забрал со стола документы и, как будто с сожалением, посмотрел на Стаса.
— Вы очень опрометчиво принимаете решения, господин Агапов.
— Вы пытаетесь меня о чем-то предупредить? Или передаете угрозу?
— Что вы! Какие угрозы? Нет-нет. Я пожилой человек, видел и знаю многое, в частности то, что любой вопрос решается, так или иначе, но решается всегда. Думаю, вскоре мы с вами встретимся.
Прораб аккуратненько закрыл за собой дверь, а Стас смачно, от души, послал его подальше. Время поджимало, поэтому он наспех сделал пару затяжек, затушил сигарету и побежал на прием.
Катерина проснулась, прислушиваясь к тишине в квартире и своим ощущениям. Тишина подсказала, в квартире она одна, а ощущения были приятными. Ее не тошнило, голова не болела.
Она встала, прошлась по комнатам, их оказалось три. Спальню она уже изучила. Ничего выдающегося, шкаф-купе, кровать и ночная лампа. Кровать, конечно, внушительная, четыре Катерины поместится, что вдоль, что поперек. На полу мягкий, как она успела оценить, приглушенного зеленого цвета прикроватный коврик.
Гостиная, мимо которой она проходила несколько раз, была почти пуста. Вдоль стены стоял добротный диван пятидесятых годов, напротив него большой телевизор, журнальный столик притулился у балконной двери. Столик был завален газетами, журналами, книгами. Единственным украшением гостиной был огромный мягчайший ковер янтарного цвета, отчего гостиная выглядела нарядной и светлой.
Третья комната приятно поразила Катерину. Ее можно было назвать библиотекой. Вдоль стен стояли книжные шкафы. Здесь же стояли компьютерный стол и кресло. В углу притаились кресло и высокий торшер. Все для работы и отдыха.
Катерина осмотрела книжные полки и обратила внимание, что преобладала медицинская литература, собрания сочинений классиков стояли пыльные, но видно были читаны. Тома Ленина, Горького, еще какая-то политическая литература пылилась под потолком, похоже, и эти книги кто-то читал.
На столе, возле компьютера, она заметила две фотографии в модных ныне, стеклянных подставках. Удивительно доброе, абсолютно обыкновенное лицо было у девушки, стоявшей на берегу. Интересно, кто она?
На втором снимке, на лужайке за круглым столиком сидела семья. Вячеслав Михайлович обнимал мужчину, старше себя. Мужчина был похож на хозяина квартиры. Скорее всего отец, решила Катерина. По обе стороны от мужчин сидели молодая женщина и девочка. Женщина натянуто улыбалась, девочка смотрела высокомерно. Жена и дочь. Наверное, поссорились перед кадром, не успели прийти в себя, а их сфотографировали.
Катерина отправилась в кухню, размышляя о том, где могут быть родные Вячеслава Михайловича. Присутствия женщины, а тем более ребенка в квартире не наблюдалось, значит, он развелся. Интересно, почему? Жена не выдержала его вспыльчивого нрава?
А, кстати, что он делал возле моего подъезда? Он сам говорил, что подобрал меня там. Может, это он меня стукнул? Зачем? Чтобы похитить?
Катерина налила чай, аккуратно присела на табуретку и откусила бутерброд с сыром. Неудобства она не испытывала, хозяин сам предлагал ей поесть, но тогда она была не в состоянии.
Она любила детективы. Уважала, Маринину, но поскольку была романтической натурой, преклонялась, более всего, перед Устиновой. Ей нравились герои, а особенно героини Устиновой и ей непременно хотелось попасть в такую же романтическую историю, что происходили с ее кумирами. Однако Катерина понимала, что ей ничего подобного не светит. Героини Устиновой все были интеллектуалками, непременно с высшим образованием. Среда их обитания разительно отличалась от жизни, которую имела Катерина.
Она же общалась с водителями, грузчиками, менеджерами фирм, продающих стройматериалами, то есть, по сути своей, торговцами и с двумя соседями по подъезду. Ну, и конечно с мамой, которая почти на каждый звонок непременно спрашивала, не вышла ли дочь замуж.
