Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
– Да, – ответил Гренье. – В туалетной комнате хозяйки пол, как вы помните, был выше на три ступени, но все равно окно находилось не низко, тем более что и сама хозяйка была невысокого роста.
– Иными словами, – подытожил журналист, – она никак не могла выпасть в окно сама. А ведь выдвигалась версия, что актриса захотела подышать свежим воздухом, поэтому открыла окно, взобралась на туалетный столик и села на окно спиной к реке. Только вот авторы сей замечательной версии забыли главное – речь идет о ненастной ночи, когда лил дождь. Вы можете себе представить человека, который во время ночного ливня станет распахивать окна и высовываться наружу?
Гренье развел руками со словами:
– В этой истории вообще много странного, мсье. А я могу рассказать вам только то, что говорил мой сын. Боюсь, знал он не так уж много.
– Кстати об окне, – вмешалась мадемуазель Алис. – Ваш сын ведь видел его вблизи. Были ли на нем какие-то следы, к примеру, царапины на раме, или трещины на стекле, или…
– Я понял, – кивнул старик. – И мы с Филиппом тоже это обсуждали. Но окно было таким же, как и всегда.
– Однако в прессу все же просочились сведения о разбитом стекле в каюте мадемуазель Лантельм, – хмуро заметил Видаль. – У вас есть объяснение по данному поводу?
– Речь шла о другом окне, в спальне, – ответил Гренье. – Там действительно треснуло одно стекло – сразу после того, как покинули Амстердам. По словам хозяйки, в стекло ударилась какая-то шальная птица. Но оно не разбилось, там была небольшая трещина, вот и все.
– Давайте снова вернемся к событиям роковой ночи, – попросила мадемуазель Алис. – Ваш сын пошел за капитаном Обри… Что было дальше?
– Капитан встал с постели, выслушал Филиппа и отправился поднимать остальных матросов. Один из них должен был ночью оставаться на палубе, но на месте его не оказалось. Он сначала говорил, что просто отлучился на минуту, но в конце концов признался, что промок до костей и спрятался от дождя в кубрик. По этой причине он не мог сказать капитану ничего вразумительного. Замечу: будь он на своем посту, не исключено, что тревогу удалось бы поднять раньше, и, может быть, мадемуазель Лантельм сумели бы спасти. Капитан Обри очень рассердился. Напустился было на матроса, но внезапно умолк и буркнул: «Впрочем, может быть, и хорошо, что тебя там не было». Его фразу Филипп слышал собственными ушами.
– Как по-вашему, что капитан имел в виду? – спросил журналист.
– Филипп понял его слова в одном смысле – в тот момент капитан не верил, что хозяйка могла случайно выпасть из окна. Если бы матрос находился на своем месте, то мог бы увидеть слишком многое, и неизвестно, чем бы это для него обернулось. Тем временем Буайе поднял остальных гостей и сообщил им, что с хозяйкой случилось несчастье. Он сам, мсье Леопольд, дворецкий Фонтане, горничная Жюли, мадемуазель Ларжильер, ее актер и старый мсье – Филипп не помнил его фамилии – собрались в салоне. Через какое-то время туда пришел и Рейнольдс, но никто не мог сообщить ему ничего утешительного. Никто, конечно, не видел мадемуазель Лантельм после того, как та поздно вечером ушла к себе. Старик сказал, что она не умела плавать и, если выпала в окно, наверняка уже утонула. Может быть, он был прав, но ему не следовало так говорить о хозяйке, которую все видели живой и здоровой еще каких-то пару часов назад. Рейнольдс чуть не набросился на старика с кулаками, его оттащили. Потом пришел капитан, и хозяин стал требовать, чтобы Обри сразу же отправился на поиски его жены. Ему пытались возражать, что стоит ночь, в воде ничего не видно, но магнат стоял на своем. Мсье Буайе пытался его уговорить, но тут Рейнольдс сломался окончательно, с ним случилась настоящая истерика. Он кричал, мол, как они не понимают, Жинетта, может быть, еще жива, говорил тысячи безумных вещей, вроде он все знает о них, а потом потерял сознание.
– Что значит – «он все знает о них»? – подняла брови мадемуазель Алис.
– Это Филиппу рассказывал дворецкий, сам Филипп не слышал слов хозяина, – пояснил старик Гренье. – В общем, Рейнольдс разошелся, кричал, что все его гости – прихлебаи и паразиты, обозвал мадемуазель Ларжильер старой шлюхой… простите, мадемуазель Алис… ее любовника обругал последними словами, так что тот не знал, куда деваться, наорал на кузена… Когда Рейнольдс потерял сознание, его отнесли в каюту. Жюли принесла нюхательную соль, и вместе с Фонтане они привели хозяина в себя. Тот, едва открыл глаза, спросил, нашел ли Обри его жену. Да, да, сказал не «тело жены», а именно «жену». Волей-неволей капитану пришлось подчиниться. Всю ночь «Любимая» бороздила Рейн, матросы с фонарями всматривались в воду, но тела нигде не было. Никто на яхте не спал. Один раз матросу показалось, что он видит в воде женщину, но это оказалась старая коряга. Люди устали и измучились от дождя и вынужденного бодрствования. Дождь прекратился только под утро. Рейнольдсу дали успокоительное, и он наконец смог забыться сном. Остальные стали совещаться, что делать дальше. Художник с немецкой фамилией сказал, что необходимо заявить властям о случившемся, иначе у них могут быть неприятности. Горничная подала мысль вызвать из Парижа личного доктора хозяина, потому что мсье Рейнольдс совсем плох. Буайе велел капитану пристать к берегу у первого же населенного пункта, чтобы художник и в самом деле отправил врачу телеграмму. «А мать? – внезапно спросил старик. – Вы забыли о несчастной матери нашей Жинетты. Кто сообщит ей?» Все переглядывались, пряча глаза. «Хорошо, – сказал мсье Леопольд, – я отправлю телеграмму ей тоже».
«Вы сошли с ума? – закричала мадемуазель Ларжильер. – И что вы напишете? «Сожалеем, ваша дочь умерла, упав в воду»? Вот так, без подготовки?» – «Вы правы, – кивнул Буайе. – Так нельзя. Леопольд, дайте телеграмму… не знаю, что Жинетта больна, что ей плохо. Придумайте что-нибудь!» Яхта пристала к берегу у небольшой деревни под названием Мариенбаум, и мсье Леопольд пошел отправлять телеграммы. Он настаивал на срочной отправке и вручении, и ему пришлось оплатить обе телеграммы по тройному тарифу. Когда художник вернулся на яхту, капитан принял решение возвращаться в Эммерих и там заявить о случившемся в полицию.
– Почему в Эммерих, а не в Везель, например? – спросил Видаль.
– В Эммерих было проще плыть – по течению, – пояснил Гренье. – Кроме того, капитан сказал, что тело в любом случае отнесет ближе к Эммериху. Яхта набрала ход и через несколько часов вернулась в уже знакомый порт. Посредником опять выбрали мсье Леопольда, потому что он говорил по-немецки. Мсье Рейнольдс настоял на том, что пойдет с ним. А еще велел распространить везде информацию, что даст тысячу марок тому, кто поможет обнаружить тело его жены. На яхте все были угнетены. Никто больше не осмеливался касаться пианино, а тем более шутить. Мадемуазель Ларжильер плакала навзрыд, горничная ее успокаивала. Хозяин после визита в полицию не выходил из своей каюты. Кое-кто из гостей стал втихомолку говорить о том, что достаточно уже путешествий и пора вернуться в Париж. Филипп слышал, как художник, мсье Леопольд, сказал: «Кто бы мог подумать, что все так кончится».
Глава 4Шпилька
– А тем временем, – сказал Видаль, – в Париже стало известно о телеграмме, посланной на Брюссельскую улицу доктору Морнану, личному врачу семьи Рейнольдс. Но даже журналисты отказывались поверить в то, что самая красивая, самая обаятельная актриса Парижа, которой прочили блестящее будущее, могла так нелепо, так трагически погибнуть. И вечерние газеты хоть и вышли с крупными заголовками на первой странице, но выражались осторожно: «По непроверенным данным, мадемуазель Лантельм стала жертвой несчастного случая». После чего новость, обросшую самыми фантастическими слухами, передали телеграфные агентства всего мира. Знаменитая актриса Лантельм утонула, купаясь в Рейне… Нет, женщина была на лодке вместе с супругом, лодка перевернулась, актриса утонула, муж едва не погиб, пытаясь ее спасти… Неправда, возражали третьи, тонула не лодка, а сама яхта… В общем, закрутилась карусель.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
