— Естественно, вы действовали осторожно, — перебивая ее, добавил Пауль. — Готовили Патрика к этой гнусности постепенно, не называя вещи своими именами. Словечко сегодня, словечко завтра... Влиять на подростков подобным методом — самый верный способ добиться желаемого.
Тею трясло. Гнев достиг в ней такого накала, что застрял удушающим комом где-то посреди горла, лишая ее дара речи. Она хватала ртом воздух и не могла произнести ни звука.
— Не знаю, что именно при помощи моих осиротевших племянников вы решили заполучить, — сказал Пауль, щурясь. — Но зарубите себе на носу: я не Кристофер, на меня ваши низкие уловки не подействуют!
Тея шагнула вперед, готовая на все, лишь бы заткнуть своему нежеланному гостю рот. Их взгляды встретились, и совершенно неожиданно странное предчувствие приказало ей замереть на месте. В следующее мгновение она почувствовала, как сквозь все ее тело словно пробежал ток и в мыслях наступил полный хаос.
Охваченная легкой паникой, она подалась назад, отчаянно надеясь, что Пауль не заметил ее состояния.
— Моя ошибка состоит в том, что я не запретил детям звонить кому угодно и принимать от посторонних разные записки, — сказал он невозмутимо. — Я исправлю эту свою оплошность завтра же.
— Нет! — в испуге воскликнула Тея, забывая о вожделении, нахлынувшем на нее так несвоевременно. — Вы не сделаете этого! Вы ведь не настолько жестоки...
Пауль фыркнул.
— Вы полагаете, что я добряк и лишь притворяюсь бесчувственным и жестким? Мне это льстит. — Он саркастически улыбнулся. — Но вынужден вас разочаровать. Я такой, каким выгляжу.
— Нашли чем хвастаться! — Тея тряхнула волосами.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
— Если бы не вы, мисс Джеферсон, — холодно произнес Пауль, — то к настоящему моменту дети уже привыкли бы к новой жизни.
— Не говорите глупостей! — ответила Тея.
Пауль слегка наклонил голову, прищурил глаза.
— Вы постоянно предаетесь вместе с ними воспоминаниям о Кристофере, бередите раны в их сердцах, раны, которым уже пора затянуться!
Тея покачала головой.
— Неужели вы настолько бессердечны и ничегошеньки не понимаете? — В ее глазах цвета меда зажглись огни. — Детям необходимо разговаривать с кем-нибудь об отце, они не в состоянии полностью переключиться на новую жизнь и выбросить из памяти воспоминания о прошлом... — Ее голос задрожал, а на ресницах заблестели слезы. Она поспешно отвернулась. А взяв себя в руки и вновь взглянув на Пауля, с удивлением заметила, что его лицо выражает растерянность.
— Но они могут беседовать об отце и со мной, — произнес он удивленно.
— Да, но вы же почти не знали его! — выпалила Тея. Но тут же, осознав жестокость своей фразы, добавила: — Конечно, в этом не было вашей вины...
Губы Пауля искривила ухмылка.
— В сочувствии я не нуждаюсь, — спокойно ответил он. — И нахожу ваше влияние на детей вредным и нежелательным. Поэтому еще раз предупреждаю: я предприму все необходимые меры, чтобы оградить их от вас.
— Значит, по-вашему, я должна поскорее забыть об их существовании? — вспылила Тея.
Последовала пауза.
Тея внимательнее всмотрелась в его лицо и с удивлением увидела, что в глубинах его серых глаз разгорается пламя. Ее кровь помчалась по жилам с удвоенной скоростью. Она отвела взгляд в сторону, пораженная силой мгновенно завладевших ее душой эмоций...
— Позвольте мне пройти к детям, — приглушенно сказал Пауль, не ответив на ее вопрос.
Она послушно отступила, освобождая ему путь. Ее ноги и руки слегка дрожали.
Когда же Пауль проходил мимо и их локти слегка соприкоснулись, Тея неожиданно испытала невероятное смущение и странное желание, чтобы этот человек хоть ненадолго задержался рядом. Прислонившись спиной к стене, она зажмурилась, покачала головой и задумалась. Говорят, от ненависти до любви один шаг. Может, то же правило распространяется и на ненависть и сексуальное притяжение?
4
Немного усмирив дрожь, Тея поспешила в дом вслед за Паулем. В этот момент он как раз приближался к ее спальне. Торопливо миновав холл и небольшой коридор, она подскочила к нему и накрыла своей маленькой ладонью его руку, уже повернувшую пластмассовый шар дверной ручки.
— Не смейте...
У нее не получилось его остановить. Через секунду дверь открылась.
Свет в комнате не горел. Спящих на широкой кровати Теи детей освещало лишь желтое сияние фонаря с улицы, лившееся сквозь широкое окно.
Патрик лежал поверх одеяла в одних брюках. Его лицо выглядело совсем детским, пухлый рот был приоткрыт. Анжела крепко прижималась к брату и обнимала его.
Тея медленно убрала ладонь с руки Пауля. От страха, что сейчас он подойдет к детям и хладнокровно прервет их ангельский сон, у нее внутри все сжалось.
К великому ее изумлению, не последовало ничего подобного.
Пауль долго стоял как вкопанный на пороге спальни и любовался трогательным зрелищем. Потом бесшумно приблизился к кровати и задержался возле нее на пару минут.
Тея смотрела на него во все глаза. Как будто под влиянием какого-то глубоко запрятанного чувства его строгое лицо постепенно смягчилось и от высокомерия и надменности не осталось и следа.
Он тихо протянул к Анжеле руку, но не разбудил ее, а лишь поправил съехавшее на сторону одеяло и нежно, едва касаясь, провел пальцем по ее щечке.
Картина была настолько необычной, что Тея, переполненная эмоциями, боясь обнаружить их, стремительно удалилась в гостиную.
Он любит детишек Кристофера, в этом не может быть сомнений, подумала она, остановившись посреди комнаты и закрыв глаза. Вот только, по-видимому, не знает, каким образом свою любовь проявить...
Ход ее мыслей прервал звук шагов Пауля.
Она открыла глаза и повернула голову.
— Почему вы не предупредили меня, что дети спят? — тихо спросил Пауль, подходя к ней.
Медовые глаза Теи гневно сверкнули.
— Заявившись сюда, вы сразу начали мне хамить! — с обидой в голосе произнесла она. — Я надеялась, что смогу убедить вас взглянуть на ситуацию разумно, но вы слишком заняты собой, чтобы слышать окружающих!
Как ни странно, Пауль ничего ей не ответил. Медленно пройдя к огромному креслу в углу комнаты, он с поразительной для человека столь крупного телосложения пластичностью опустился в него и, положив ногу на ногу, откинулся на высокую спинку.
Тея, поймав себя на мысли, что пялится на него до неприличия откровенно, покраснела, шагнула к дивану и села на его высокий подлокотник.
На протяжении некоторого времени ни один из них не произносил ни слова. Пауль, погруженный в мысли, тупо смотрел в пространство, а Тея, вновь охваченная приливом неуместной страсти, усердно пыталась ее усмирить.
