Книга Пиф-паф, прекрасная маркиза! - Дарья Калинина

Василиса обошла весь дом, но никого постороннего не увидела. Точней сказать, она вообще никого и ничего не увидела. Ни мужика с крестом и бородой, ни бабушки в доме не обнаружилось. А часы показывали еще только начало седьмого. И понять, куда в такой ранний час могла запропаститься бабушка, Василиса никак не могла.

Ладно, гость. Гость мог и уехать. Но бабушка?

Присев на краешек бабушкиной кровати, Василиса уставилась на часы-ходики, которые мирно тикали на стене напротив. В доме было тепло и было ощущение, что хозяйка просто куда-то ненадолго вышла. Но куда могла пойти бабушка в такую рань? Не говоря уж о том, что в последние годы бабушка вообще избегала выходить, разве что на солнышке погреться, да и тогда далеко от дома не отходила.

И вдруг взяла и ушла. Ушла как раз в тот момент, когда позвала внучку приехать. Василиса провела рукой по бабушкиной кровати. У бабушки была старомодная привычка складывать подушки одна на другую, а потом все это великолепие закрывать сверху кружевной накидкой, чтобы получилась своего рода пирамидка. Внезапно Василиса нащупала что-то твердое. Потянув, она вытащила бордовую книжечку. Паспорт!

Заглянув в документ, Василиса убедилась, что паспорт принадлежит ее бабушке. И что он делает под подушкой? Для документов у бабушки было раз и навсегда отведено одно место. И Василиса знала, что документы в этом доме имеют право находиться лишь в верхнем правом ящике комода и нигде больше. Василиса еще раз обошла дом, убедилась, что бабушки нет, и пошла назад к тете Свете.

Та уже приготовила чай и с удовольствием пила обжигающий напиток, как любила, прямо из блюдца, прикусывая крохотным кусочком сахара.

– Как это нет бабушки? – удивилась тетя Света. – Не может такого быть!

– Ну, я тебе точно говорю!

– А ну-ка пошли. Посмотрим!

Если тетя Света надеялась, что к ее приходу бабушка тоже каким-то чудом возникнет у себя дома, то ее ожидало разочарование.

Тетя Света встала на пороге большой комнаты, где еще вчера вечером они с пропавшей Ниной Кузьминичной мирно ужинали, и, приглядевшись хорошенько, внезапно спросила:

– А что это там лежит?

– Где?

– А под столом.

Василиса взглянула в том направлении, куда указывала тетя Света, но ничего не увидела.

– Вот ты!..

Тетя Света подошла к столу, наклонилась и подняла обрывок бумаги, на котором виднелись твердые ровные буквы, складывающиеся в два слова: «Прошу простить…»

– Молодая, а ничего не видишь! – укорила тетя Света.

– Просто мне с моего места не было видно. И что это такое?

– Не знаю.

– Почерк точно не бабушкин.

Но, воодушевленная своей находкой, тетя Света уже развила бурную деятельность.

Она обнаружила также пропажу бабушкиных резиновых бот, которые старушка надевала, отправляясь в сад на прогулку. Именно эти разношенные образцы еще советской обувной промышленности были бабушке и по сердцу, и по ноге. Их она таскала в саду во всякую погоду, хоть зимой, хоть летом. Но так как вид у этих бот был очень уж непрезентабельный, трудно было предположить, чтобы бабушка надела их куда-то на выход.

Также странность была и с верхней одеждой. На вешалке не обнаружилось бабушкиного пальто, которое она носила только зимой. Демисезонное висело. Шуба тоже. А вот зимнего пальто не оказалось. На особенно лютые морозы у бабушки была припасена теплая шуба из мутона, на погоду потеплей – два разных пальто, ну, а летом она довольствовалась шерстяными вязаными кофтами, изредка в холодные дни обматываясь еще и пуховым платком.

Но все-таки на дворе уже была весна. И надевать зимнее пальто плюс разношенные резиновые боты было очень странно. И все-таки именно эти вещи выбрала бабушка, чтобы отправиться на прогулку с бородатым.

– Ушла, – озадаченно произнесла тетя Света. – Не иначе как тот мужик с бородой ее сманил.

Услышав это, Василиса возмутилась.

– Как же ты оставила вчера вечером бабушку один на один с этим типом!

– А они мне не больно-то большой выбор оставили, – фыркнула тетя Света. – Можно сказать, выставили они меня.

– Что ты такое говоришь?

– Да, да. Бабушка твоя и этот ее знакомец бородатый наедине поговорить хотели. А мне хотя и в вежливой форме, но убираться было велено. Что я могла поделать, коли твоя бабушка попросила меня уйти, а? Что? Взять и остаться?

– Когда это было?

– Я тебе уже говорила. В начале седьмого этот тип к твоей бабушке заявился. Потом я к священнику бегала. К семи часам я уже дома была, сериал про цыганскую любовь смотрела. Господи, хоть у кого-то счастье! Она-то красотулечка! Он тоже хорош. Жить бы да радоваться, но отцу шлея под хвост попала. Захотел дочку за старого да некрасивого замуж отдать. А она-то голубица чистая…

Пока тетя Света восторженно делилась с Василисой перипетиями чужой любовной драмы, девушка сосредоточенно думала. Так, ей бабушка позвонила около девяти вечера. Новости уже начались, значит, было начало десятого. А тетю Свету выставили почти за три часа до этого звонка. У бабушки и ее бородатого приятеля было достаточно времени, чтобы наговориться всласть, вспомнить общее прошлое, может быть, даже старую любовь.

Но когда Василиса осторожно упомянула об этом, тетя Света решительно воспротивилась.

– Нет, не было между ними ничего такого.

– Почему? Возраст не тот?

– Не в годах дело. Но можешь мне поверить, уж я бы заметила, если бы промежду ними было что-то такое.

Василиса вздохнула. В вопросах любовных отношений на тетю Свету можно было смело положиться. Эксперта более искушенного сыскать было трудно. Тетя Света недаром проштудировала горы любовных романов, пересмотрела километры кинолент про любовь и родила кучу детей от самых разных мужчин, чтобы хорошо разбираться, кто и кого любит, а кто просто… использует.

– Так вот, не могло быть у твоей бабушки с этим мужиком никакой любви. И не в возрасте дело. Для любви возраст как раз не показатель. Мужик этот лет на двадцать младше бабушки, разве для пылкого сердца – это время? Нет, тут другое. Не любили они друг друга никогда. Я бы почувствовала. Друзьями, может, и были – это да. А любовниками… нет.