Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
— Говорят, если пятилистник найти, счастье будет… О, смотри, нашла!
— Ну, так и загадывай желание.
— Ага… Так… Чего бы загадать-то? Машка возвела глаза к небу, старательно наморщила лоб, сосредоточиваясь. Потом произнесла не совсем уверенно:
— Даже не знаю… Пусть сегодня отец трезвым с фабрики придет, что ли…
Надя было вознамерилась усмехнуться — ну что за желание! — но вовремя сдержалась, чтоб не обидеть подругу. Но та уже почуяла ничтожность желания как такового и потому заговорила горячо, словно сама себя оправдывая:
— Нет, а что… Думаешь, приятно каждый вечер в их с матерью скандалах участвовать? Я вот ей недавно говорю: разведись… А она мне: жалко, говорит, его… Что это, говорит, за жизнь, когда мужик свою семью толком прокормить не может? Вон опять вчера зарплату наволочками да пододеяльниками дали… Нету, говорят, денег, берите, что дают! И куда мы с этими хозяйством? В город, на рынок торговать? Прямо нас там и ждали…
— Ага… — сочувственно вздохнула в ответ Надя. — Твоему хоть наволочками дали, а нашей Наташке так вообще сатиновыми халатами… Мама говорит — хорошо, не уволили, пока та с Мишенькой в декрете сидела. И из начальников цеха сестру выперли, когда маме с фабрики пришлось уйти…
— Да, наволочками лучше, конечно. Скорей бы школу закончить да работать пойти, ага? Еще один годок остался… Правда, мне только семнадцать будет…
— А мне после аттестата до восемнадцати всего ничего останется. У меня день рождения в октябре.
— Везет… Хотя ты-то, наверное, в институт поступать будешь?
— Буду. И мама этого хочет. Говорит, без высшего образования теперь никуда.
— Да кому оно нужно, Надьк! Кто поумнее — и без дипломов хорошо зарабатывает!
— Но деньги же не главное, Машк…
— А ты это мамке своей скажи, что деньги не главное! Она тебе быстренько объяснит, что главное, а что нет! Сама-то всю жизнь из-за копейки удавиться была готова! Теперь небось злится на всех…
Надя поморщилась, ничего не сказала. Если ответишь — опять ссориться придется. Нет, чего все так маму не любят, интересно? Столько времени прошло, а все недобрым словом поминают… Вот что она, например, Машке Огородниковой плохого сделала? Или ее матери с отцом? Да она и не знала их толком, когда на фабрике парторгом была…
— Надьк, а теперь-то она как? — Кто?
— Да мать твоя, кто! Сильно небось злится?
— На кого?
— Да ладно, ты дурочку-то из себя не строй… Понятно, что она не шибко обрадовалась, когда из партийных начальников вытурили! Жила себе припеваючи, а тут здрасьте-нате, партию взяли и разогнали! И кто она теперь, получается? Да никто! Даже на работу никуда не берут! Вон пусть теперь идет в пошивочный цех, как моя мамка, погнет спину! Узнает, каково это — целый день практически задарма пахать… Да ее и туда не возьмут, посмотрят еще…
Надя сбоку удивленно глянула на Машку — чего ее снова понесло, да еще с такой яростью? Будто вожжой кто под зад хлестнул. Наверное, с людской завистью так и происходит, как с застарелой болячкой — чуть тронь, вспыхивает болью, расплывается раздражением по всему организму. Жалко, так хорошо шли…
— Ладно, Маш, мне в проулок свернуть надо, я к тете Полине обещала после школы зайти! — решительно оборвала она обличающий монолог. Но, обернувшись, уже на ходу добавила сердито: — И не твое дело, куда моя мама на работу станет устраиваться, поняла? Не переживай, найдет, хоть и в пошивочном! А в остальном… Взрослые говорят, а ты потом повторяешь, сама хоть бы понимала чего! Дура ты, вот что я скажу после всего этого!
И решительно зашагала вдоль по проулку, оставив подругу с разинутым от возмущения ртом. Вовсе не надо было ей к тете Полине идти. Но Огородникова испортила-таки настроение…
Ну да, дома теперь плохо, она и так знает. Мама действительно в последнее время сама не своя. Как с фабрики ушла, все ходила как в воду опущенная, а потом на всех ругаться начала. Особенно на Сережу… Как будто он виноват, что коммунистическая партия приказала долго жить и мама потеряла свое место. Месяц назад к нему друг-детдомовец приезжал, так она его даже на порог не пустила. Надо было в этот момент Сережино лицо видеть…
И Наташка — тоже хороша. Как муж ни старается ей угодить, проку нет. Что ни сделает, куда ни ступит — все не так… Нет, не подобрела сестра, даже когда Мишеньку родила. Наоборот, еще злее стала. И за собой не следит — растолстела, волосы в тонкие химические кудельки завила, чтоб лишний раз с прической не возиться. В общем, на злую базарную тетку стала похожа. Чуть что не по ней — сразу в крик…
И ладно бы только так, она же Сережу норовит оскорбить прямо при Мишеньке! А тот смышленый растет, в свои три годика уже все понимает. Когда Наташка не видит, подойдет к отцу, обхватит за ногу, прижмется всем тельцем, ждет, когда тот его приласкает… Сережа возьмет сына на руки, прижмет и стоит… И лицо у него такое… счастливое и несчастное одновременно. Прямо смотреть на них обоих в эти моменты больно…
Иногда Наде казалось, что она чувствует его боль физически — сразу начинается маетная ломота внутри, лихорадка, как при сильной простуде. А однажды, когда Наташка особо сильно зверствовала, не выдержала и расплакалась в голос, все повторяла в лицо изумленной сестре: не надо, не смей… Чего «не смей» — так и не проговорила толком.
С тех пор Наташка стала на нее коситься как-то нехорошо, обидчиво. Нет-нет да поймает Надя на себе взгляд, полный потаенной злобной задумчивости. А однажды, когда зашедшая к ним на огонек тетя Полина вдруг произнесла некстати: смотри-ка, мол, какая из младшей красавица-лебедушка вылупилась, — вообще разозлилась, шлепнула подвернувшегося под ноги Мишеньку с такой силой, что полчаса его успокоить не могли…
Зря тетя Полина тогда ее красавицей обозвала. Никакая она и не красавица, а так, ни то ни се, обыкновенная зубрилка-скромница. Волосы на бигуди не завивает, ресницы-губы не красит. Вон девчонки из класса, как соберутся на дискотеку в клуб — все, как бабочки, кто во что горазд расцветятся! Юбки короткие, лосины у одной красные, у другой синие, у третьей вообще колготки в сеточку… Модно, конечно. Но она как-то… не решилась бы все это напялить. Да и неинтересно было, по большому счету… Гораздо интереснее с книжкой на диван завалиться или с Мишенькой поиграть-побаловаться. Даже мама иногда удивлялась, сама на эту дискотеку гнала: почему, мол, дома все время проводишь, так и просидишь всю жизнь над книжкой, от жизни отстанешь… Можно подумать, будто там и есть настоящая жизнь! Парни под хмельком, и музыка эта дурацкая… Ну что это — «Ксюша, Ксюша, юбочка из плюша!». Или еще лучше — про три «кусочека» колбаски…
Нет, она бы сходила, конечно. Хотя бы для того, чтобы от маминых бесконечных «почему» отвязаться. Просто не тянуло, и все. Конечно, дома время проводить тоже не сахар, Наташкины истерики да мамина раздраженность хоть кого с ума сведут. Но зато там — Сережа, который каждый вечер с работы приходит… Надо же его хотя бы душевным присутствием поддержать! Даже сидя на диване с книжкой в руках. Поднять голову, улыбнуться дружески-ободряюще… И он улыбнется, подмигнет мимоходом. Никакая самая развеселая дискотека Сережиной улыбки не стоит, если уж до конца честной быть! Ни Ксюши с их дурацкими юбочками, ни всякие колбасные обрезки…
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
