– Вот как? А как же твой вечный праздник, который, как я понял, удалился что-то праздновать? Ира, а вот ты объясни мне, что он пошел отмечать сейчас с тем вторым неадекватным типом – твой синяк на лбу? Свой порванный воротник? Новое знакомство, возникшее в процессе драки? Ты говоришь, сохранение семьи – а как же этот замечательный, светлый, весь такой позитивный человек?! – с издевательским пафосом воскликнул Паша.
– Ой, ну кончай паясничать. Синяк – это же случайность, и он пройдет. А вот мы останемся, – философски добавила непредсказуемая женщина. – Понимаешь, этот мой… ну он только на первый взгляд привлекателен, а как поживешь с ним – так видишь, до чего такие люди легкомысленны и ненадежны. Нет-нет, он совершенно не подходит для семьи!
– А я, значит, – зануда и клоун – для семьи вот самое то, да?
– Ой, Пашка, – Ира снизу вверх виновато посмотрела на мужа, выгнутым пальчиком водя по лацкану его пиджака, – ну что ты вспоминаешь. И вообще – знаешь, у всех свои недостатки. Но я теперь вижу, что твои мне все-таки больше нравятся.
– Ага. Больше, чем его, да? – уточнил Павел.
– Ну да. И вообще.
– И вообще… Какая честь для меня!
– Не скандаль, – строго одернула его Ирина. – Ты же не хотел, чтобы я уходила. Если бы я осталась тогда – то все время жалела бы об этом. А так я сама поняла, что ошиблась, и вернулась. Так что это, сам видишь, гораздо для нашей семьи лучше.
Паша молча сел на кровать. Он был в смятении. Вроде бы Ира была права. И вроде бы все складывалось так, как он хотел. Но он не испытывал ни радости, ни удовлетворения. Чувствовал только растерянность и не знал, что ответить Ире, как себя вести и чего он, собственно, теперь хочет. На его счастье, в дверь постучала теща.
– Ира, – уныло позвала она в приоткрытую щель, – выйди уже, мне поговорить с тобой нужно.
В прихожей мать грустно уставилась на дочь, так внезапно оказавшуюся не несчастной обманутой женой, а легкомысленной вертихвосткой, бросившей хорошего мужа.
– Ир, что ж теперь будет-то? – вздохнула она.
– Мам, ну ты-то о чем?
– Ну о чем о чем! Сама не понимаешь? Что ж, разойдетесь вы теперь с Пашей-то? Вот говорила я тебе, детей нужно заводить!
– Ха! – усмехнулась Ира. – И что?
– Был бы ребенок, тебе б небось не до баловства было!
– То есть ты хочешь, чтоб я была лучше несчастной, чем ушла от Паши?
– Так у вас с Пашей все? – воскликнула мать с отчаянием.
– Вовсе нет! Не переживай. Я как раз сейчас с ним говорила об этом. Думаю, я вернусь к нему.
– Ага! – реагировала мать недоверчиво. – Вернешься ты! Если он захочет.
– Куда он денется, – отмахнулась дочь.
– Ир, а если не получится?
– Ну тогда к тому вернусь. Ой, да, мам, ну не пропаду я, не бойся!
– Ага, не пропаду! – запричитала мать. – Пашка такой мужик хороший, и чего тебе не живется, дурында ты этакая!
– Мам, ну хватит. Разберусь я, не переживай.
– Ладно. Разбирайся скорее, да мы с отцом поедем. Мы ж думали, что ты… Эх! – махнула она рукой.
Тем временем Паша пытался обдумать предложение жены, но решение не приходило. Конечно, его прежде упорядоченная жизнь в последнее время стала такой нестабильной. И наверное, если помириться с Иркой, все опять устроится как было. Но в то же время он вдруг почувствовал, что ему почему-то не очень хочется снова жить с ней. А точнее – совсем как будто и не хочется.
Вернулась Ира. Дверь в их комнате осталась приоткрытой.
– Что скажешь? – спросила жена, садясь рядом на кровать. Вид у нее был решительный.
– Да как-то мне и сказать-то нечего.
– А я так думаю, – весело предположила супруга, – что ты ошалел от счастья, что любимая жена возвращается домой. Да еще и убедившись, что лучше ее мужа никого нет.
– А что, – спросил он, – у меня такой счастливый вид?
Она вздохнула.
– Честно говоря, не очень. Но это потому, что ты еще не до конца своему счастью веришь.
Паша молчал.
Между тем Лена из прихожей внимательно прислушивалась к доносящемуся из-за приоткрытой двери разговору супругов. Она сразу поняла, что грядет воссоединение семьи. «Ну вот и все», – подумала меланхолично. Опустив голову, она вернулась в комнату, медленным взором обвела свое пристанище, где жила уже несколько недель, и стала собирать вещи.
О том, чтобы вернуться к жениху, речи не было. Лена собиралась пока пожить у родителей и быстро подобрать себе съемную квартиру. Вскоре она вышла в прихожую, за ней катился чемоданчик с маленьким багажом. Из спальни показался Паша.
– Так, ты-то куда?
– Домой пока. К родителям.
– Здрасте! Это еще с чего вдруг?
– Паш, ну ладно, я же все понимаю. У вас теперь все наладится, а мне нужно самой уже как-то устраиваться.
– Подожди, Лен, что? Что у меня наладится? С чего ты взяла?
В это время в прихожую высыпали тесть, теща и Волан. Волан стучал когтями по полу, приплясывал, в нетерпении ожидая прогулки, и поскуливал.
– Паша, мы за билетами, – смущенно сказала теща. Теперь ей было совсем уж неловко общаться с оболганным ею и покинутым ее дочерью зятем.
– А-а, собрались, – неуверенно сказал Паша, неохотно отвлекаясь от разговора с Еленой.
– Ну ладно, Павел Евгеньевич, спасибо за приют, – Лена уже открывала входную дверь.
– Так что ж, Елена, дали-таки место в общежитии? – встряла теща.
– Вот именно, – радостно кивнула Лена. Дверь за ней закрылась.
Паша ушел в кухню и вызвал на телефоне ее номер. «Телефон абонента выключен или…» – донеслось до него. С досадой он сбросил вызов.
В прихожей показалась хмурая Ира. Паша побрел в спальню.
– Мам, пап, ну вы-то куда?
– Да хватит, дочка, погостили, – сурово буркнул отец. – За билетами мы. Смотри тут не заиграйся совсем.
– Ой, будет вам драматизм разводить, – посоветовала Ирина родителям. – Ну что случилось-то, а? Тот мой тоже ничего, привыкнете.
– Так ты все же к нему пойдешь? – спросила мать испуганно.
– Не одной же оставаться, – беспечно откликнулась дочь. – Подождите немножко, побегу быстренько вещи соберу, у меня тут не много, – и поеду обратно к затейнику моему.
– Ира, – снова испугалась мать, – ну ты хоть нас дождись. Мы, конечно, хотим сегодня же уехать, но вдруг билетов не будет! Что ж нам тогда Паше без тебя глаза мозолить…
– Ладно, – согласилась дочь, – тогда с вами на вокзал поеду, и вместе вернемся. А потом я соберу вещички и вернусь к своему. Раз Пашка, дурачок, так уперся.
