Книга Словно распустившийся цветок - Сири Митчелл

Мистер Тримбл растерянно моргнул и раз, и другой, а потом глаза у него от удивления полезли на лоб.

Я тоже изумленно ахнула, пусть и помимо своей воли.

— Ты… не можешь просто взять и приказать мне выйти замуж! Я должна закончить иллюстрации к твоей книге. Мне нужно написать несколько статей и расшифровать твои заметки. А еще старый издатель матери попросил меня написать книгу о том, как изготавливать цветы из воска. Словом, ни конца, ни края…

Отец открыл глаза.

— Но ведь ты же не умеешь делать восковые цветы. Не так ли?

— Я могу научиться. И нам нужны деньги. Ты уже на несколько месяцев задерживаешь рукопись своей следующей монографии.

Отец обернулся к мистеру Тримблу.

— Вы умеете делать восковые цветы?

— Никогда не слышал ни о чем подобном.

Отец вновь нахмурился.

— Зачем кому-то может понадобиться делать цветы из воска? Почему бы им не пойти и не сорвать живой цветок?

Ответа на этот вопрос у меня не было. И искать его я не собиралась. Я уже написала книгу о том, как делать кукол из цветочных бутонов и изготавливать ароматические соли для ванн. Я даже составила антологию стихов, посвященных розам.

— Ты же не можешь всерьез рассчитывать, что этот человек бросит все свои дела ради тебя, когда он только что вернулся из колонии? Я уверена, что ему и без нас есть чем заняться – не правда ли, мистер Тримбл?

— В общем-то, нет. Во всяком случае, ничего срочного.

— У вас должна быть семья. Друзья. Вас непременно должен ждать кто-нибудь.

— Обратная дорога в Новую Зеландию может занять неожиданно много времени, в чем вы и сами имели возможность убедиться… – Он кивнул на сундучок со сгнившими растениями. – Поэтому я никого не предупреждал о своем приезде. По правде говоря, я даже не уверен в том, что кто-либо из тех, кого я знаю, будет рад увидеть меня вновь.

Он решительно не желал приходить мне на помощь, поэтому мне пришлось снова воззвать к отцу.

— Ты ведь даже не спросил у него, согласен ли он, и он тебе ничего не ответил.

— Напротив. Он ответил только что.

— Ничего подобного. Он просто сказал, что его нигде не ждут и что никто не жаждет увидеть его вновь. – Помимо воли напрашивался вопрос: если знающие его люди не горят желанием увидеться с ним, то почему этого должны хотеть мы? Пожалуй, он совсем не тот славный человек, каким хочет казаться.

Отец выпрямился на стуле и развернулся к нашему гостю лицом.

— Что скажете?

— Не могу представить себе большей чести, чем работать рядом с вами, мистер Уитерсби.

Опять он за свое!

— Но он еще не дал своего согласия, и…

Мистер Тримбл метнул на меня недовольный взгляд.

— Да, я согласен. И благодарю вас за любезное предложение.

— Но мы не в состоянии заплатить вам. – Я с укором взглянула на отца. – Нам просто нечем платить ему.

— Я… э-э… почту за честь работать рядом с вами, мистер Уитерсби, исключительно ради удовольствия.

Но меня не устраивало его «да». Он просто не имел права так поступать. Я не хотела подыскивать себе супруга и вовсе не жаждала выходить в то, что адмирал называл обществом. А всех его членов я и так видела в церкви по воскресеньям. Неужели этого недостаточно? И я не желала делать ничего иного, кроме того, чем и так уже занималась.

Мистер Тримбл выставил перед собой руку.

— Я хочу помогать вам, но не желаю становиться причиной семейной ссоры. На моем веку их было уже предостаточно. – Он встал. – Давайте-ка я разберу содержимое этого сундучка, чтобы посмотреть, нельзя ли там спасти хоть что-нибудь? – Он с легкостью подхватил сундук с пола, словно тот и не весил четырех стоунов[13], и перенес на свободное место в центре комнаты. Отец последовал за ним.

Памятуя о том, что нашей грязной посудой миссис Харви скорее всего займется не раньше утра, я вернулась в столовую, собрала ножи и вилки в тарелки, а тарелки горкой сложила в сервировочные миски, а те, в свою очередь, поставила на поднос и отнесла на кухню. После чего вернулась в гостиную, чтобы поупражняться в создании лепестков из целых кусочков и потеков свечного воска, пока отец с гостем перебирали содержимое сундучка. Наконец мистер Тримбл прервал это увлекательное занятие под тем предлогом, что ему, дескать, необходимо подыскать себе комнату для ночлега.

— Я так спешил возобновить наше знакомство, что явился к вам прямиком из Ливерпуля.

— А почему вы должны были поступить иначе? – Похоже, одну только мысль об этом отец уже принял как оскорбление. – Но вы останетесь здесь, с нами, разумеется. – Он сделал это предложение, забыв о том, что в свободной комнате хранились наши запасы гуммиарабика[14], серы и прокладочной бумаги.

В конце концов я сдалась, оставив попытки сделать восковой цветок, и скомкала все свои бесформенные лепестки в шар.

— Не думаю, что у нас есть…

Но мистер Тримбл уже и сам почел за благо отказаться.

— Мне бы ужасно не хотелось причинять вам неудобство.

К несчастью, отец не пожелал и слышать об этом.

— О каких неудобствах вы говорите? Если вы будете работать со мной, то и проживать должны здесь же. Сейчас Шарлотта проводит вас в вашу комнату.

Молодой человек заколебался, неуверенно поглядывая на меня, но потом храбро расправил плечи и согласно кивнул.

— В таком случае я принимаю ваше любезное предложение.

Кипя от негодования, я взяла лампу и повела его вверх по лестнице.

— Не наступайте на четвертую ступеньку, потому что потолок протекает как раз над ней и она насквозь прогнила.

Гость приостановился и положил руку на дверную коробку, словно проверяя ее на прочность.

— Прошу прощения, но что вы делаете, когда идет дождь?

Носком башмака я подтолкнула оцинкованное ведро.

— Подставляю вот это.

Он ничего не сказал, просто перешагнул через ведро, а потом подождал в коридоре наверху, пока я убирала с кровати прокладочную бумагу, вытаскивала из-под матраса несколько образцов, которые там сушились, отодвигала прочие химикаты в угол и даже попыталась немного взбить подушку.

Он шагнул в комнату.

— Вы уверены, что я не причиню вам лишних хлопот?

— Тем, что останетесь здесь, или тем, что займете мое место? – Заглянув в кувшин, стоявший на умывальнике, я заметила, что он давным-давно высох. – Сейчас принесу вам воды.

Я направилась к двери, но он не двинулся с места, преграждая мне путь.

— Я вовсе не хотел превращаться в источник неприятностей, хотя иногда мне кажется, что ни на что другое я больше не способен.