Несколько утомленный собственным красноречием, он умолк, потом, отдохнув, нажал кнопку на панели, и коляска переместилась. Юджин Макфайр оказался лицом к свету. Бесс вздрогнула — какое белое лицо, на нем совершенно нет морщин. Лицо-маска. Такое лицо бывает у человека, который уже давно наедине с собой, и им владеет какая-то одна мысль, неотступная, изматывающая.
— Моя болезнь неизлечима, Бесс, — продолжил Юджин. — Господь одарил меня талантом необыкновенным, дал мне познать великое счастье — успех, славу, деньги, но для равновесия в природе ниспослал мне эту болезнь.
— Но вы могли бы договориться с доктором… — упорствовала Бесс, словно заразившись «мономыслью» собеседника.
— О нет. Мне нужен для этого человек надежный, свой. Я верил твоей матери и верю тебе. Бесс, я предлагаю хорошую сделку. — Юджин оживился, на щеках появился слабый румянец. Он повернулся к окну и указал за стекло. — Ты только посмотри на этот сад, он тоже станет твоим.
По тому, как сверкнули его глаза, Бесс стало ясно, что сад — любимое место Юджина Макфайра.
— Поместье огромное, ты сможешь устраивать в нем гонки, так поступил владелец «Гудвуда». Это тут неподалеку, лорд Марш нашел спонсоров в начале девяностых, расширил аллеи вокруг замка и устроил трассу. Знаешь, сколько лучших гонщиков со всего света съезжается к нему! А зрителей! До ста тысяч собираются посмотреть на заезды. У тебя хватит денег на нечто подобное, я напел целый мешок фунтов стерлингов. Понимаешь? — Он усмехнулся. — Они все твои.
Бесс не могла разобраться в чувствах, которые поднимались в ее душе. С одной стороны, она понимала, Юджин Макфайр говорит искренне, он просто захвачен своей идеей. Наверняка он перебрал множество вариантов, чтобы остановиться в конце концов на таком странном. Но с другой стороны, получается, что, согласившись, она становится сообщницей преступника. Как ни крути, а эвтаназия — преступление перед Богом и, пока она не разрешена официально, перед законом.
— К-как вы меня нашли? Почему вы выбрали меня, мистер Макфайр?
— Юджин, детка. Не надо церемоний. Скажу тебе правду. Я перебрал тысячи вариантов. Я собирался открыть фонд помощи молодым певцам, потом — престарелым певцам, потом мне стало противно, когда я подумал, сколько на самом деле достанется певцам и сколько — прихлебателям. Коррупция, детка, она там, где большие деньги проходят через руки тех, у кого их меньше. — Он похлопал ладонью по ручке кресла. — Оказывается, собираясь уйти из этого мира, начинаешь думать о том, что станется с нажитым тобой. Никогда бы не поверил, если бы мне про это сказали раньше. Я думал, я другой, совсем другой. Но природа человека едина.
Юджин вздохнул и поморщился. Бесс сделала движение к нему.
— Вам нехорошо?
Он жестом остановил ее.
— Будет нехорошо, если ты не согласишься. Да, у меня была еще одна мысль — отрыть хоспис. Но это занятие требует времени, а у меня его нет. А тут газета с твоей фотографией, как перст Судьбы. Ты так похожа на свою мать…
Бесс молчала, ей казалось, сердце вот-вот разорвется на части. Некогда голубые, а теперь выцветшие, или нет, выстиранные жизнью глаза смотрели на нее, и, ей показалось, она читает в них насмешливое: «Не пытайся, тебе не уйти от соблазна».
— Да, я предлагаю тебе великий соблазн. — Юджин Макфайр усмехнулся. — От него ты не сможешь отказаться. — Его губы насмешливо искривились. — Никому не избежать соблазна. Или начать приводить примеры от Адама и Евы?
Бесс покачала головой.
— Ну если уж они не сумели устоять, то где мне справиться с собой… — Она пожала плечами. — Вы так думаете, да?
Юджин пропустил ее слова мимо ушей.
— Я хочу, чтобы ты согласилась. Поклянись, девочка, поклянись, что сделаешь это для меня. — Он помолчал, дыхание его стало тяжелым, со свистом. — А я помогу тебе сделать то, что ты не сумеешь без меня. Давай поможем друг другу.
Юджин предвкушал удачу, лицо его переменилось, глаза стали небесно-синими, он казался уже не таким болезненным и потусторонним, как еще минуту назад. Он выпрямился в кресле, и, казалось, сейчас вскочит на ноги и станет таким, каким когда-то знала его мать Бесс.
Он понимал, о чем думает Бесс. Проведя много времени в полном одиночестве, Юджин целыми днями думал, размышлял, анализировал и теперь удивлялся, что, чем меньше он видит людей, тем лучше понимает их. Может быть, потому, что научился каждое движение своей души соотносить с внешними проявлениями — во взгляде, в улыбке, в движении губ.
Он не вскочил, потому что не мог этого сделать при всем желании — болезнь удерживала его в кресле, и, как говорили доктора, он обречен оставаться в нем до конца дней.
До конца. До которого осталось совсем чуть-чуть. Но при этой мысли Юджин ощутил радостный прилив сил — как он здорово придумал! Эта ярко-рыжая красавица станет его проводником туда, что находится по другую сторону бытия. Ей никуда не деться.
И ему больше не надо подбирать слова, не надо стараться щадить ее слух — такие вещи лучше обрушить на человека сразу, чтобы до него дошла суть. Все остальное — после, когда человек, уже приняв решение, станет мучительно обдумывать: да на что я согласился? Но пути назад у Бесс не будет, потому что слишком уж заманчиво предложенное им.
— Да, дорогая, тебе придется выйти за меня замуж… — Юджин тихонько засмеялся. — Выйти замуж за старика… А потом овдоветь.
Бесс шумно втянула воздух.
— Ведь мы оба знаем, на что идем. Каждый должен получить то, что хочет. Ведь так? Я — ухожу, ты — остаешься. Все мое остается тебе. — Он протянул руку, положил свою крепкую ладонь на ее тонкую кисть и продолжил: — Я всегда знал: если чего-то хочешь по-настоящему, непременно отыщется путь, который приведет к цели. Всегда найдется спутник, который поможет переплыть через любую реку. Даже через такую, как Стикс. Ну как, начнем?
Бесс вздохнула, расцепила руки, которые держала на коленях.
— Ты можешь подумать, детка, но недолго, — добавил Юджин, поспешив ей на помощь.
Она усмехнулась.
— До утра?
— Да, не долее. — Юджин улыбнулся. — Тебе приготовлена комната наверху. Уютная спаленка. А я… Я наверх уже не поднимаюсь. А раньше очень любил проводить там ночь. Там много спален для гостей. Иди, устраивайся, а потом, если не слишком устала, спускайся сюда, мы с тобой посидим.
— Мы можем послушать ваш голос? — вдруг спросила Бесс.
— Разумеется. Не нынешний, конечно? Я вообще-то довольно разговорчивый… старичок.
Бесс фыркнула.
— Старичок? Но вы, должно быть, ровесник моей матери?
— Не совсем. Я моложе. Выдам секрет твоей матушки: она любила иметь дело с мужчинами помоложе, ведь и твой отец был на десять лет моложе Марты.
Бесс кивнула, старательно подсчитывая, сколько сейчас Юджину Макфайру.
— Не трудись, мне только что исполнилось сорок девять.
