— Все эти разговоры очень хороши, — сердито возразила мать, — но ты должен жениться на богатой наследнице. Джон не остановится, и, если ты не сокрушишь его, он вечно будет требовать больше, больше и больше, пока у тебя не останется ни пенса.
Чарльз остановился и вернулся на место. Его лицо было очень бледно.
— Ты, конечно, права, — признал он. — Жестокая и унылая, это все-таки правда. Но как ты предлагаешь мне его «сокрушить»?
Леди Хестер вздохнула.
— Непростой вопрос, верно? Ах, как жаль, что сейчас не восемнадцатый век, когда проще было нанять убийцу…
Чарльз чуть не поперхнулся своим кофе.
— Мама, пожалуйста, умоляю, не говори таких вещей. Знаю, ты просто шутишь…
— Неужели? Да, пожалуй, шучу. Но иногда я чувствую, что очень жестко настроена против него из-за его отвратительного эгоизма. В такие минуты я приободряюсь, представляя, как на него нападают разбойники и забивают дубинами насмерть. От этой мысли мне делается гораздо легче.
Голубые глаза и улыбка леди Хестер при этих словах были ангельскими.
Чарльз всегда подозревал, что под сказочной хрупкостью матери кроется гораздо более сильный характер, чем можно было бы заподозрить. Теперь он с осторожностью взирал на нее, не зная, как воспринимать эту последнюю реплику. Леди Хестер улыбнулась и погладила сына по руке.
— Я говорю то, чего на самом деле не думаю. Иногда это помогает. Хотя проблема остается нерешенной.
Чарльз кивнул и поднялся со стула, с нетерпением ожидая прогулки верхом, на время которой можно будет ненадолго отложить заботы.
Мать проводила его до парадной двери. Внезапно Чарльз сказал:
— Помолись за меня, мама. Помолись, чтобы я нашел правильный способ справиться с этим. Не переживай, должен быть какой-то выход. Как-нибудь каким-то чудом, но я должен его найти.
Когда мать целовала Чарльза на прощание, в глазах у нее стояли слезы.
Граф Хартли отправился на конюшню, где его уже ждал главный конюх. Чарльз заставил себя улыбнуться мужчине, который был хорошим, преданным работником.
— Ураган ждет вас, милорд. С нетерпением.
— Ему нужен хороший галоп, чтобы сбросить немного энергии, — ответил граф. — Что ж, я намерен устроить такую быструю скачку, какой он еще не знал.
Чарльз оседлал Урагана, лоснящегося вороного жеребца, своего любимца. Измученный ожиданием, конь тут же устремился вон из конюшни к загону. Когда Чарльз натянул поводья, ему с трудом удалось сдержать Урагана, чтобы тот на деле не доказал, как хорошо ему подходит имя. Конь жаждал свободного бега, но насладиться им смог только далеко в полях, что раскинулись за садом.
Какое-то время Ураган скакал галопом со скоростью, какую только позволяли развить его длинные ноги, и Чарльз контролировал его как можно мягче. Они знали и доверяли друг другу. Наконец, Ураган счел за лучшее снизить темп. Проскакав поле на захватывающей дух скорости, они достигли большого леса. Теперь лошадь снова замедлила шаг, пробираясь по тропинке между деревьями.
Чарльз на миг позабыл о своих невзгодах. Солнце, пробивающееся сквозь листву деревьев, делало лес прекрасным и мистическим, каким граф всегда его представлял. Еще с малолетства, когда Чарльз верил, что в лесу живут колдуны и гоблины, он замечал, что конная прогулка по здешним тропам приносит ему странное ощущение счастья, которого он больше нигде не испытывал. Даже сегодня он приехал сюда не без смутного ожидания увидеть что-то волшебное.
— Глупец, — сказал он сам себе. — Нет никакого волшебства. Нет чар и нет фей.
И в следующую секунду прямо перед собой увидел молодую женщину.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Несколько секунд Чарльз просто смотрел не в силах поверить в то, что видит. Он закрыл глаза, помотал головой и снова открыл их. Видение исчезло.
— Я схожу с ума? — спросил он себя.
Повсюду вокруг него лес будто пел, намекая, что происходит что-то особенное.
Потом он снова увидел ее верхом на белой лошади. Чарльз наблюдал: девушка исчезла среди деревьев, но потом появилась снова, оказавшись прямо в лучах солнечного света, который падал на нее будто бы из самого Царства Небесного.
Она настоящая?
И если да, каким образом она оказалась в его лесу, когда вся округа знает, что это — запретная территория? Никому нельзя было заходить сюда без личного разрешения графа.
«Быть может, она гостья в здешних краях, — подумал Чарльз, — и не знает моих правил. Нужно сказать, чтобы она уходила».
Однако граф на секунду задержался с исполнением задуманного, чтобы полюбоваться лошадью, на которой ехала незнакомка. Таких чудесных животных он еще не видел.
Молодая женщина тоже вызвала восхищение графа. Она была юной и хорошенькой, и в бликах солнечных лучей ее волосы горели золотом.
Наездница скрылась из виду, и Чарльз почувствовал внезапный страх, что может так и не узнать, кто она. Граф погнал Урагана вперед и настиг незнакомку, как раз когда та остановилась у реки. Быстро спрыгнув на землю, девушка привязала поводья к дереву и наклонилась, чтобы полюбоваться калужницами, которые отливали на солнце золотом.
«Такие же золотистые, как и она сама», — невольно подумал граф.
Казалось, девушка, увлеченная красотой цветов и воды, не заметила, что он подъехал ближе.
Чарльз подумал, что никогда еще не видел такой очаровательной сцены.
В следующий миг она заметила его присутствие и подняла голову. Чарльз увидел, что незнакомка не только очень миловидна, но, несомненно, является леди, на что указывал ее элегантный серый костюм для верховой езды. Когда девушка распрямилась, граф смог разглядеть, что костюм сидит на ней так, будто его шили специально для ее изящной фигурки.
— Доброе утро, — начал Чарльз. — Боюсь, что вы нарушаете границы.
— О господи, неужели? — спросила она. — Я не знаю этих мест.
— Я так и думал.
Граф спешился и подошел ближе. Теперь он видел, что глаза у незнакомки небесно-голубого цвета.
— Простите, — сказала она, — но ворота были открыты, река сияла на солнце и мне стало любопытно.
Чарльз улыбнулся.
— Это можно понять, — сказал он. — Я тоже нахожу реку очень красивой, даже не ожидал.
Девушка тихонько засмеялась, и околдованному Чарльзу этот звук показался всплеском воды.
— Так и должно быть, — сказала она. — Красиво то, чего меньше всего ожидают. Вы не находите, что неожиданное всегда милее?
— Не всегда, — сказал он, — но иногда — да.
В эту секунду он чувствовал, что неожиданное очаровательно. Что могло быть неожиданнее этого видения? И что могло быть очаровательнее?
