Блу засмеялся.
— Да, что было, то было, Броуди! Пока мы бездельничали и купались в озере, ты вкалывал. Ну, — он повернулся, — мне пора! Рад был видеть тебя, Кендра!
Он уехал, а Броуди задержался. Кенни скатала конверты в трубочку и крепко сжала в руке.
— Что тебе надо?
— Просто решил передохнуть, подышать воздухом. — Он поднял брови. — Или наемному работнику возбраняется зайти в дом и выпить кофе?
— Тебе что, доставляет удовольствие подкалывать меня?
Он невесело засмеялся.
— Какие подколки? О чем ты?
— Тогда почему ты делаешь это, Броуди? Чего ты добиваешься?
— Да ничего я не добиваюсь! Чего я хотел бы добиться… так это выяснить, почему ты такая вредная?
— Почему это тебя так интересует? Я очень простой человек. Меня легко понять. Мне нечего скрывать!
Это была ложь, и не дай Бог, чтобы Броуди Спенсер когда-нибудь разгадал ее тайну… Она сама ее не знает! В этом и заключается горькая ирония. Это напоминало головоломку, когда все детали на своем месте… кроме одной. Самой крупной.
Детали, с помощью которой решается вся головоломка.
Эта деталь разорвана на две половинки.
У нее одна.
У кого вторая — неизвестно.
Это был кошмар, от которого нет пробуждения.
Кошмар, в котором она жила более восьми лет и, вероятно, обречена жить всегда…
— Отец Меган понимал тебя?
— Что?
Броуди прищурился.
— Ты говоришь, что тебя легко понять. А твой муж тебя понимал?
Она подавила истерический смех. Хотела бы она посмотреть на выражение лица Броуди, если бы сказала правду.
— Да, — ответила она. — Он прекрасно меня понимал.
Броуди смотрел на ее руки, и она вдруг обнаружила, что теребит конверты: отдирает лоскутки и бросает их на траву, словно конфетти. Как долго она этим занимается? Кенни вздохнула и остановилась, надеясь, что Броуди не догадался, что задел ее больное место.
Но, вероятно, он догадался и, вероятно, пожалел об этом, потому что, когда он снова заговорил, его тон был совершенно нейтральным:
— Послушай, на самом деле я вот для чего пришел: мне нужен твой совет. Мы наткнулись на… препятствие.
— Что за препятствие?
Они вместе прошли по лужайке, и их тени сливались на ярко-зеленой траве. Вокруг головы Броуди жужжала пчела, и он отгонял ее. Из окна кухни раздавалась ритмичная музыка.
Когда они подошли к открытой двери, Броуди остановился, чтобы пропустить Кендру. Затем подошел к переносному радиоприемнику, стоящему на широком подоконнике над раковиной, и выключил его.
— Эй, ребята, перекурите минут пять!
Рабочие, отдиравшие штукатурку, побросали инструменты и сняли грязные маски. Выходя, тот, что помоложе, задержался в дверях.
— Да, босс, чуть не забыл! Звонила Хейли. Она просила, чтобы на обратном пути вы купили хлеб и гамбургеры.
— Спасибо, Санди. — Броуди усмехнулся. — Под…
— Подкаблучник, вот кто я такой! — хором пропели рабочие, явно уже не раз слышавшие эту фразу, и с хохотом удалились.
Броуди засмеялся.
— Никакого уважения, — сказал он Кендре. — Я не пользуюсь у них ни малейшим уважением. В один прекрасный день…
Кендра выдавила из себя слабый смешок, но думала она не о том, что сказал Броуди, а о том, что сказал Санди.
Хейли. Это имя ничего ей не говорило. В школе она не знала никакой Хейли. Где же Броуди с ней познакомился? Может быть, она залетная птичка? Одна из тех ярких городских девушек, которые приезжают в Лейквью на каникулы и кружат головы местным парням на танцах?
— Сюда, — пригласил Броуди.
Она подошла к нему. В руках у него была тяжелая отвертка.
— Посмотри.
Он воткнул отвертку в один из шурупов, которые обнажились, когда отодрали обои. Шуруп сразу утонул в облаке пыли.
— Сплошная труха, — сказал Броуди. — Я проверил, в таком состоянии весь угол дома, обе кухни и прихожая. Здесь нужна кардинальная перестройка.
Кендра обхватила руками плечи, ей вдруг стало прохладно, несмотря на жаркий день.
— Сколько времени займет работа?
— Несколько недель, не меньше.
— Нам надо будет переехать.
Он прислонился к раковине.
— Да, это было бы очень кстати. Ведь перестройка предстоит капитальная.
Она разочарованно вздохнула и сказала, скорее для себя, чем для него.
— Мне так не хочется снова вырывать Меган… Мы только что обосновались.
— Да, дети болезненно переживают переезды. Хочешь отложить работу, пока не найдешь подходящее место?
— Да, это было бы лучше всего.
— Что ж, тогда мы можем сбавить темпы. Но послушай… если я чем-нибудь могу помочь, дай мне знать.
Кенни спрашивала себя, встречала ли она когда-нибудь более странного человека. Несколько минут назад он ее подкалывал, доводя до бешенства, теперь же заботливо смотрит на нее и предлагает помощь.
— Спасибо, — сказала она. — Это очень мило с твоей стороны. Но я уверена, что справлюсь сама. Вероятно, мы снимем номер в каком-нибудь мотеле поближе к школе…
— А ты не думаешь, что лучше снять дом? Или квартиру? Черт возьми, Кендра, мотель не место для ребенка! Как я уже говорил, работа займет несколько недель.
— Спасибо, Броуди. Я сама разберусь.
Она хотела смягчить свой отказ, но слово не воробей…
— Ладно. Дай мне знать, когда мы сможем приступить.
Броуди неспешно подошел к открытой двери и, выглянув, обхватил рукой косяк.
— Эй, ребята, — позвал он, — забирайте вещички. На некоторое время работа приостановлена.
Кенни выскользнула из кухни и поспешила из коридора в гостиную.
Из-за занавески она проследила, как скрылись из виду пикап Броуди и голубой фургон.
Ну и повезло! — размышляла она. Что же делать? Куда деваться?
Придется обсудить это с Меган, когда та вернется из школы.
Но она знала, что Меган воспротивится очередному переезду, даже на время.
Ей вовсе не улыбалось сообщать девочке дурную новость.
— Нам надо поговорить сейчас?
— Да, — сказала Кенни. — Солнышко, случилось нечто важное.
— Хорошо. Но потом мы пойдем в клуб, записываться в танцевальный кружок?
Они договорились об этом вчера вечером. Кенни согласилась, что Меган может заниматься джазом, если только при этом не пострадает балет.
