Над всем этим хаосом возвышалась фигура Чезаре Борджиа, дьявольским смехом провожавшего падавших в бездну людей. Его раскатистый хохот временами превращался в устрашающий крик, доносившийся словно откуда-то издалека. Но Леонардо не чувствовал страха. Он видел, что за яростью Борджиа скрывалось бессилие: это был смертельно раненный зверь, рычащий и беснующийся, но уже неспособный выстоять в схватке.
В воспаленном мозгу Леонардо рождались зловещие фантастические картины, где царствовали какие-то темные силы. Казалось, этим ужасным видениям, сменявшим друг друга с головокружительной быстротой, не будет конца, но вдруг все вокруг залил свет, и в этом сиянии Леонардо увидел призрачный образ, походивший на один из его многочисленных эскизов конного памятника Франческо Сфорца. Он находился по обе стороны большой, излучавшей свет линзы. Леонардо вздрогнул от внезапно пронзившей его мозг мысли и проснулся.
Он лежал неподвижно, весь в поту, с широко раскрытыми глазами и исступленно бьющимся сердцем, еще не совсем вернувшись к реальности из фантастического мира снов. Озарение пришло мгновенно, хотя этому предшествовала напряженная умственная работа, не прекращавшаяся даже во сне. Мгновенная вспышка, осветившая сознание Леонардо, в одну секунду ясно показала ему, в чем же состояла ошибка: дело было в расстоянии, на котором он размещал объект и чувствительную пластину по обе стороны от вставленной в отверстие камеры-обскуры линзы. Именно из-за неправильно рассчитанного расстояния изображения получались диспропорциональными и расплывчатыми.
Вдохновленный этой догадкой, художник с необычайной живостью подскочил с постели, как юноша, спешащий на тайное свидание со своей возлюбленной. Была еще глубокая ночь. Леонардо сжал голову руками, недоумевая, как он сразу не догадался, в чем была причина неудачи его опытов с линзами. Однако в то же время он был очень доволен собой. В очередной раз он доказал себе, что для его ума не существовало непреодолимых препятствий.
Когда на следующее утро Салаи проснулся, учитель уже несколько часов занимался расчетами и чертежами для изготовления сферической линзы, которая позволила бы получить изображение того же размера, что и предмет. Для этого он измерил расстояние между отверстием и противоположной стеной в камере-обскуре, а в смежной комнате сделал на полу метку, отмерив отрезок приблизительно такой же длины.
Чтобы проверить свои теоретические расчеты, Леонардо поручил Салаи и еще двум своим ученикам — Чезаре де Сесто и Зороастро, ничего не знавшим о его новом заказе, — как можно скорее изготовить линзу по его чертежу. В том случае, если результаты опытов на этот раз окажутся удовлетворительными, художник собирался купить кусок венецианского стекла высшего качества и сделать из него линзу, тщательно отшлифовав ее. Кроме того, нужно было с максимальной точностью отмерить расстояние, на котором следовало поместить плащаницу перед отверстием камеры-обскуры.
Также существовала еще одна проблема, требовавшая обязательного решения: раму с полотном, покрытым йодидом серебра, и раму с плащаницей нужно было расположить строго параллельно друг другу и перпендикулярно оси, проходящей через центр линзы и середину обоих полотен. Добиться этого было непросто, но Леонардо понимал, что если эти условия не будут соблюдены, то изображение на копии получится смещенным или искаженным, уменьшенным или увеличенным, как при рассмотрении в определенной перспективе.
Когда новая линза была готова, Леонардо тщательно закрепил ее в отверстии и поместил пластину, покрытую светочувствительным веществом, в камеру-обскуру. Потекли напряженные минуты ожидания. Все ученики, за исключением Салаи, были удивлены волнением мастера, хотя его эмоциональность и эксцентричность, обычно скрываемые от посторонних под маской элегантной учтивости, были им хорошо известны.
На этот раз опыт прошел удачно. Догадка Леонардо оказалась верной: с новой линзой, изготовленной по его чертежу, изображение получилось гораздо более четким, чем во всех предыдущих опытах. Расстояние от линзы также было рассчитано правильно, поскольку разница в размерах отпечатка и оригинала была практически незаметна.
Убедившись в правильности своих расчетов, Леонардо решил больше не терять времени и, вручив Салаи целых сто золотых дукатов, отправил его в Венецию с наказом купить стекло наивысшего качества. За время отсутствия ученика он планировал сконструировать рамы для плащаницы и изготовленного в мастерской Шевола полотна, а также найти способ, с помощью которого можно было бы с максимальной точностью выверить их расположение друг относительно друга и оси линзы.
Венецианское стекло считалось лучшим во всей Европе как по своему качеству, так и по художественной отделке. Как бы то ни было, отправляя Салаи в Венецию, Леонардо счел необходимым дать ему четкие указания относительно того, каким образом должно было быть изготовлено нужное ему стекло. Во-первых, при его варке следовало использовать черную магнезию, способствующую осветлению стекла, и мышьяк, препятствующий образованию пузырьков, а во-вторых, стекло необходимо было подвергнуть двойной варке для повышения его однородности. Только из такого стекла можно было изготовить действительно качественную линзу.
По расчету Леонардо, Салаи должен был затратить на поездку в Венецию по меньшей мере три дня: один день — на дорогу, другой — на то, чтобы заказать стекло и дождаться его изготовления, и третий — на возвращение во Флоренцию. Это время Леонардо собирался использовать на то, чтобы спроектировать и соорудить рамы и приспособления для их установки.
В первую очередь он изготовил раму для плащаницы, соединив толстые дубовые рейки перпендикулярно друг другу, после чего с помощью тонких гвоздей и клея собственного изобретения закрепил с внутренней стороны рамы деревянные планки, проходившие продольно и поперечно. Чтобы изготовленная таким образом решетка получилась плоской, да Винчи предварительно сделал в планках, предназначенных для поперечного закрепления, прямоугольные выемки — в тех местах, где они должны были пересекаться с поперечными планками. Всю поверхность решетки он обработал рубанком и тщательно отшлифовал — так, чтобы на ней не осталось никаких шероховатостей. В завершение Леонардо покрыл решетку специальным смолистым составом, который, высыхая, затвердевал, придавая поверхности безупречную гладкость (это же средство художник использовал для стенных росписей, поскольку не любил работать в традиционной технике фрески).
К внешней стороне верхней рейки Леонардо приделал длинную железную пластину, выступавшую с каждого края на несколько сантиметров. По краям пластины были сделаны отверстия, в которые предстояло продеть веревку для подвешивания всей конструкции к потолку.
Леонардо уже давно начал изучать явление гравитации, и, хотя ему не удалось докопаться до его глубинной природы, свойства тяготения были ему хорошо известны. На протяжении всей своей жизни художник периодически возвращался к опытам по изучению земного притяжения. Он установил, что траектория падения любого тела проходит по кратчайшему отрезку — вертикали, направленной к центру Земли, то есть воображаемой линии, соединяющей зенит и надир. Однако это было справедливо только для тех случаев, когда на тело не действовали никакие внешние силы (например, начальный импульс, задаваемый снаряду при выстреле из орудия).
