Безопасно сейчас стало на улицах Переяславля. Даже ночью безопасно. Постоянные патрули городской стражи, да и лихой народец выметен шипованным веником за пределы городских стен. Дело то нехитрое, если только приложить волевое усилие. С волей же у меня все было в порядке, равно как и со способностью выдавать пинка за пределы города всем тем, кто пытался мздоимствовать или просто проворачивать левые делишки.
Вот так и получилось, что сегодняшняя конная прогулка не шла нив какое сравнение с той, когда я в первый раз направлялся в детинец на званый пир. Именно это я и высказал едущей рядом Роксане:
— Помнишь ту самую прогулку туда и обратно? — подмигнул я Змейке, которая малость зарделась. — Вижу, что помнишь. А что именно, понять пока не могу.
— Помню, как ты намеки делал, что я в платье хорошо выглядеть буду. И что тогда, на пиру, явно ухаживать начал. Думала, что для виду, как в греческой забаве «театр» играя, а вот как все обернулось.
— Так ведь по взаимности… А про платье я и сейчас думаю. И намеки продолжу, сама ведаешь.
Воительница хмыкнула, пытаясь тем самым выразить свое презрение к возможности сопоставления такой воинственной и грозной себя со столь женственными нарядами. Принцип у нее такой, как она сама считает. Ну ничего, дождется у меня бурного полета фантазии уроженца XXI-го века! Вот возьму и отловлю какого-нибудь местного, с позволения сказать, кутюрье, да заставлю работать по своим пожеланиям. Получит не платье, но по сексапильности наряд любому здешнему образцу фору даст.
— Хальфдан… А что у тебя столь мечтательное лицо стало? — не прошипела, а где-то даже замурлыкала Змейка. — Ах вот оно что. Тебя опять думы одолевают насчет того, как бы меня нарядить во что-то непонятное.
— Успокойся, это на будущее. Допустим к случаю, когда придется послов заморских принимать в качестве жены не просто вольного ярла, а владеющего обширными землями и крепкими городами.
— До того еще дожить надо.
— Я в том уверен. А вот врагам подобное увидеть не удастся, коли все по моим задумкам получится.
Роксана улыбнулась, но не мирно, а тем вариантом, который у нее появлялся в предвкушении кровавых битв и громких побед. Верит в мои слова, безоглядно верит. Разочаровывать же ее я не собираюсь. Все будет, причем надеюсь, что и ждать слишком долго не придется.
Да и сегодняшняя встреча со жрецами и особенно жрицами тому послужит. Один из малых шагов к большой цели и шажок повесомее к промежуточной. К тому же… мы уже приехали. Ворота детинца отворялись перед нами — неофициальной, но от того не становящейся менее реальной властью в городе.
Покинув седло, я, по приобретенной еще с раннестуденческих времен привычке хотел было помочь даме, но… В этой ситуации дама справилась побыстрее меня.
— Все уже здесь? — спросил я у оказавшегося рядом стражника.
— Гуннар Бешеный и Магнус ждут вас, ярл. Они сейчас в оружейной.
Кивнув в знак того, что понял, я подождал, пока Роксана отдаст поводья своей копытной зверюги конюху и подойдет ко мне. Ну а там оставалось лишь направиться по указанному адресу. Не одним, конечно, в сопровождении привычной уже охраны. Даже здесь, в детинце, орлы Гуннара бдили, готовые отразить любое нападение с чьей бы то ни было стороны.
Зато в оружейной было тихо, спокойно, без многолюдства. Да там вообще никого не было. помимо Гуннара и Магнуса. Парни легко и просто вытурили оттуда смотрителя и сейчас прохаживались по помещениям, инспектируя оружие, броню, расходники вроде стрел и болтов. В тот момент, когда вошли мы, Бешеный как раз доказывал Магнусу:
— Да не станем мы пока старое оружие и брони кузнецам на перековку или на продажу отправлять. Пусть лежат, вдруг понадобится запас.
— Если запас, то хороший, а не вот это, — небрежный взмах в сторону не приглянувшейся жрецу Локи экипировки прежней городской стражи. — Пусть кузнецы работают.
— Наши и так в трудах, а другим деньги платить… Мрачный не одобрит.
— Не одобрю, — согласился я, закрывая за собой тяжелую, обитую железными полосами дверь. — Не стоит привлекать к себе лишнего внимания. Придет время, все оружие и брони на новые перекуются. А если раньше срока бои начнутся, то и вот этим вот кое-кого порадуем. Но сейчас не о том речь пойдет. Жрецы…
Магнус потер руки, как бы заранее предвкушая успех. Видимо, предварительные договоренности и впрямь были жизнеутверждающими. Ну да сейчас от него и узнаем.
— Я говорил, Мрачный, что нам удалось через жрецов-воинов Перуна внушить старшему жречеству совместными силами рожденную мысль.
Это да, родили неплохую идею методом «мозговой атаки». До сих пор вспомнить приятно. Ведь совсем недавно по историческим меркам, после завершившегося в прошлом году похода на волжских булгар, Владимир Святославович решил отметить успех. Не в смысле выпить в большой и не шибко дружной компании, а в смысле установки на киевских холмах роскошного храма. Особо выделялось в нем капище со статуями шести наиболее значимых по его мнению богов славянского пантеона: Перуна, Хорса, Даждьбога, Стрибога, Семаргла и Макоши. Именно это событие и решено было использовать к нашей пользе.
Жрецы тоже люди, а значит не чужды гордости и желанию усилить авторитет в глазах почитателей своих богов. Легко проглотили наживку, заботливо подсунутую своими более младшими коллегами. Дескать, раз в Киеве, стольном граде, такой роскошный и величественный храм, то и в других городах стоит «по образу и подобию», да в Перуном на центральном месте. Сами загорелись желанием.
А раз желание есть, то что? Правильно, надо к князю Киевскому, к Владимиру Святославовичу, с поклоном и просьбой посодействовать. Серьезный повод, отказать немыслимо. Особенно сейчас, когда ему, Владимиру то бишь, всеми силами требуется избегать новых мутных историй насчет веры в исконных росских богов.
День и время приема назначены, часть делегации жрецов Перуна уже в Киеве, часть скоро прибудет. Ну и получилось так, что в Переяславле проездом. Обычный путь, подозрений вызвать не может и не должен. А если даже что-то у тех же Добрыни и Доброги и екнет, то все равно, помимо смутных догадок, к делу не подошьешь. Тем более не вызовут подозрения жрицы Лады — безобидной по сути богини любви и счастливого супружества. Кстати, насчет этих самых жриц.
— Помнится, ты обещался, что они сюда прибудут.
— Так и есть. В оружейной жрицам богини любви делать нечего, не их это. Они сейчас в одной из малых светлиц. Те четверо, которым можно и нужно верить.
— Так ли? — хмыкнул Гуннар. — Важное им поручаем, не хотелось бы… неожиданностей.
— Не предадут, Бешеный, будь уверен. Нас, жрецов Локи, учат чувства одно от другого отличать. А уж ненависть и подавно. Они давно и крепко ненавидят: кто Владимира, кто веру ромейскую. Личные причины есть, от коих не отмахнешься, словно от комариной стайки.
У первой любый погиб в набеге на англов, в котором князь Киевский ярлам-князьям помощь обещал, да на лжу с самого начала изошел. Вторая родом из града Полоцка, из рода, к покойному Рогволду Полоцкому близкого. Она и передаст грамотку, рукой ярла нашего начертанную, Рогнеде. Оставшиеся две девицы к ромейской вере очень неравнодушны.
