Солдат на противоположной стороне дороги уже так не разглагольствовал, но у него торговля шла вполне прилично. Он продал большинство тех предметов, которые выложил на ткань перед собой. Остались пара безделушек, рог носорога с окованным железом острием и, конечно же, книга. Флетчер подумал, что сегодня, наверное, у солдата самый удачный день, несмотря на сорванную Дидриком продажу книги. Здесь, далеко на севере, даже самые простенькие сувениры с фронта ценились высоко.
Флетчеру не хотелось признавать этого, но скорее всего Дидрик прав. Солдат солгал, когда сказал, что не умеет читать. С другой стороны, то, как Дидрик угрожал солдату, вынуждая отдать книгу задешево, тоже мерзко. Сам Флетчер верил в рассказ солдата, хотя и подозревал, что в книге нет особо ценных тайн. Странно, зачем солдату было лгать? Книга и так должна быть очень интересной, из нее можно узнать многое о жизни боевых магов. Это уже ценно, и Флетчер был готов поторговаться за книгу, если бы так страстно не желал купить ту куртку.
Он глядел на книгу, и солдат заметил его взгляд. Понимающе улыбнулся. Быстро оглядевшись по сторонам и не увидев покупателей, он медленно перешел дорогу и коснулся пальцем одного из лучших мечей на лотке Флетчера.
– Сколько? – спросил он, снимая меч с подставки, и крутанул его в воздухе умелым движением опытного воина. Меч рассек воздух со звуком пролетающей стрекозы. Ловкость и быстрота солдата были потрясающими, несмотря на его седые волосы и покрытое глубокими морщинами лицо.
– Тридцать шиллингов, но ножны отдельно, еще семь, – осторожно ответил Флетчер, даже не глядя на блеск вращающегося клинка. Его взгляд был прикован к другой руке солдата. Все эти трюки он знал досконально, и поведение солдата было совершенно обычным. Отвлечь внимание, взяв самый дорогой товар, и незаметно стянуть что-нибудь помельче, типа кинжала, убрав в карман, пока торговец отвлекся.
Солдат резко стукнул костяшками по прилавку, привлекая внимание Флетчера:
– Я его возьму. Хороший баланс и режущая кромка. Не эти фехтовальные игрушки, с которыми нынче офицеры ходят. Можно подумать, орк остановится, если ты его ею ткнешь. Оторвет тебе голову, и все. С тем же успехом можно волка зубочисткой тыкать. Я это быстро понял. Рубишь орку по ногам, и он падает, точно так же как человек. Не то чтобы мне понадобился достойный клинок на северном фронте, но от привычек трудно отказаться.
Последние слова он подчеркнул, сделав колющий удар вниз. А затем вытащил кошелек и принялся отсчитывать деньги. Флетчер достал из-под прилавка ножны, простые и крепкие, дубовые, обтянутые сыромятной кожей.
– Не станут расспрашивать, откуда ты взялся? – спросил Флетчер, взяв деньги.
– Конечно, станут. Я родом из небольшой деревни, неподалеку отсюда, хотя уже очень давно не бывал в этих краях. Нет, мне просто не понравилось, как тот мелкий ублюдок говорил о твоем товаре. Враг моего врага – мне друг, так ведь говорят? Хорошо бы и эльфы так думали. А получается, что враг моего врага более уязвим, и давай ударим ему в спину, пока он не видит, – мрачно сказал солдат.
Флетчер промолчал, не желая ввязываться в разговоры о политике. Слишком много тех, кто симпатизирует эльфам, и громкое обсуждение такого вопроса может привести к тому, что некоторые из торговцев решат не перековывать своих лошадей у Бердона.
– Уверен, насчет тех четырех шиллингов, дело как-то связано с тобой, судя по тому, как он на тебя посмотрел. Спор проиграл? – спросил солдат, прицепляя ножны к поясу.
– Нет. Долгая история, но, в общем, он меня обманул. Мне жаль, что он так с тобой обошелся. Если он думает, что может обвинить тебя в мошенничестве, то тебе следовало бы обвинить его в вымогательстве! Четыре шиллинга за книгу – немыслимо! Я с удовольствием слушал твой рассказ, пока он не пришел. Надеюсь, не обижу тебя, если спрошу, правда ли это. Твои слова были от чистого сердца, по крайней мере мне так показалось.
Флетчер поглядел в глаза солдату, ожидая услышать ложь. Солдат поглядел в ответ с любопытством, а потом расслабился и улыбнулся:
– Я, возможно… немного преувеличивал. Я пытался читать книгу, но читаю я плохо, так что больше листал. Большая часть из головы вылетела, сразу же. Там нет ни особой красоты стиля, ни чего-то интересного. Не знай я, что это за книга, я бы решил, что это записки сумасшедшего. Но, судя по тому, что я успел узнать, он действительно изучал орков, пытаясь понять, что они делают по-другому. Там по всей книге орочьи символы, местами – переведенные с их языка рассказы об их кланах и о великих предках. Рисунки демонов, и очень хорошие. Художник он был отличный, а вот вызывающий – так себе.
Пожав плечами, солдат взял с лотка кинжал и принялся чистить грязь из-под ногтей. Флетчер сморщился, но ничего не сказал. Солдат заплатил за меч хорошие деньги, а кинжал достаточно будет раз протереть.
– Как жаль. Было бы здорово оставить ее здесь. Неужели придется продавать ее на эльфийской границе, совсем задешево? Есть некоторые, кто с ума сходит по боевой магии, среди рядовых, но у них обычно монет не густо. Может, буду продавать ее по страничке, нескольким.
Похоже, эта мысль ему понравилась, и он кивнул, видимо, решив для себя проблему.
– А что же с Дидриком? Его отец – влиятельный человек, а Пинкертоны остановились у них на ночлег! Если дело будет в твоем слове против слова Дидрика, не знаю, как карта ляжет, – предупредил его Флетчер.
– Ха! Я в жизни повидал побольше, чем грубияны, родившиеся с бронзовой ложкой во рту. Нет, эти двое копов уже не раз видели, как я пытаюсь продать книгу, и не сказали ни слова. Они симпатизируют солдатам, эти Пинкертоны, считают, что мы из одного теста, хотя все, что они делают, – это колошматят гномов, если те на них не так посмотрят. Поставь Пинкертона против орка, и он навалит не меньше, чем лошади позади тебя за последние пару часов.
И солдат сморщил нос.
– Тем не менее… они могут попытаться обвинить тебя в дезертирстве. Если Дидрик поднимет шум, вмешаться могут даже городские стражники, – предостерегающе сказал Флетчер, поглядывая на стражника у ворот.
– Вот тут-то и пригодятся Пинкертоны. Любое преступление, за исключением убийства и изнасилования, прощается королевским правосудием, если виновный идет на службу в армию. Завтра Пинкертоны уже будут на эльфийском фронте. Они меня уже расспрашивали обо всем этом. Идея чертовски хорошая, если хочешь знать мое мнение. Половина королевской армии – и так вороватые оборванцы. Если, конечно, это не батальоны, набранные дворянами, со всей их сверкающей формой, вежливостью и прочим, тогда другое дело.
Последние слова солдат сказал с нескрываемым презрением.
Флетчер знал, что богатые дворяне, наживающиеся на торговле деревом и рудой, поступающими из джунглей, создавали собственные военные части, весьма мощные, но и подумать не мог, что солдаты короля их презирают. Не став раздумывать над этим, он вернулся к делу.
– Даже и не знаю, чем тебе это поможет. Ты и так на службе, – недоуменно сказал он.
