– Внимание, – вмешался Игорь. Теперь Тихон легко отличал его от диктора. – Как ты, курсант?
– Не знаю… Вроде, ничего, – сказал он, и губчатая трава вокруг заплясала от беспорядочной стрельбы.
– Не волнуйся, я буду с тобой. Если что – сразу вытащу.
– Где я? – Еще две коротких светящихся очереди в свинцовое небо.
– Ты влип, Тихон.
Смысл фразы и интонация, с которой говорил Игорь, странно расходились: угрожающие слова «ты влип» он произнес как сердечное поздравление.
– Куда?
– Лучше помолчи, а то весь полигон перепашешь, – сказал лейтенант.
– Тело оператора остается в кабине, – вновь проклюнулся ничейный голос. – Сознание транслируется в командный блок машины. На время внедрения психоматрицы оператора в КБ он, оператор, субъективно становится самой машиной.
– Не внедрения, а влипания, – поправил Игорь. – У нас это называется так.
Тихон попытался на себя посмотреть, но у него не получилось. Машинная физиология позволяла вращать головой на все триста шестьдесят градусов, произвольно менять остроту зрения и даже наблюдать несколько предметов сразу – кажется, он имел не менее пяти независимых глаз – однако, получив новые возможности, Тихон утратил кое-что из того, что без труда мог сделать любой человек, например, увидеть свой живот.
Он отошел назад, и почва стремительно вылетела из-под ног. Тихон снова безотчетно взмахнул руками, покрывая землю неглубокими воронками, хотя уже знал, что упасть для него крайне затруднительно: впереди, там, где он стоял, остались три широкие колеи.
– Согласись, танк с ногами был бы просто смешон, – отозвался на его мысли Игорь.
– Танк?!
– А что же ты думал? Ладно, для первого раза достаточно, вынимаем.
Тихон вернулся к исходному состоянию, то есть к полному отсутствию тела. Он снова парил где-то в небытие.
– Любуйся, – сказал лейтенант, и рядом материализовалось то, чем – или кем? – Тихон был секунду назад.
Сверху броневик оказался квадратом со стороной в три с половиной метра. Три гусеницы-трака, установленные то ли для проходимости, то ли в ответ на троичную моду конкуров, придавали ему сходство с перевернутым конвейером, на котором крутится планета. Вооружение, напротив, подчеркивало его земное происхождение: нижняя башня, широкая и приплюснутая, имела две коротких, но внушительных пушки; верхняя, чуть поменьше, ощерилась четверкой узких длинных стволов.
– Вот в этом обличье ты и будешь воевать, если, конечно, научишься себя контролировать. Название простое: Т-12. Тактико-технические данные постарайся запомнить сразу. Энергетическая установка – неисчерпаемый берклиевый реактор. Скорость на пересеченной местности до двухсот пятидесяти километров в час. Вооружение – два больших и четыре малых всплесковых орудия. Стрельба ведется плазменными сгустками. На орудия заряд поступает из реактора через накопитель. Танк Т-12 – модель субъективно двухместная: водитель плюс стрелок.
– А зачем двое? – с детской непосредственностью спросил Тихон.
– Чтоб было, с кем потрепаться, – смеясь, ответил Игорь. – Управлять машиной и вести прицельный огонь трудно. Так уж устроен человек: если возьмется сразу за два дела, то оба провалит.
– А вот я… На полигоне мне…
– Померещилось, – утешил лейтенант. – Буксовать на месте и при этом палить во все стороны – много ума не надо. Представь, что ты мчишься по оврагам, уклоняешься от конкурских ракет, попутно обрабатываешь данные минной разведки, отслеживаешь два десятка целей, наиболее удобные поражаешь, сам при этом стараешься не подставиться… – Игорю надоело перечислять и он на секунду замолчал. – Естественно, тебе помогает компьютер, но ведь он – часть танка, а танк – это ты сам. Про Т-12 пока хватит, с дополнительным оборудованием познакомишься во время тренировок. Поехали дальше. Утяжеленный танк УТ-9, попросту – утюг.
Тихон увидел черепаху, утыканную разнокалиберными стволами. Впечатление утюг производил донельзя угнетающее. Высота – семь метров, длина – двадцать. На его пологих склонах – назвать их бортами было невозможно – располагалось несколько полуметровых террас.
– Каждый уступ – независимо вращающаяся секция. Тот же Т-12, только страдающий манией величия. Субъективный экипаж – шесть человек: командир, водитель и четыре стрелка. Скорость до ста. Двенадцать траков. Два реактора. Орудия четырех классов общим числом восемьдесят шесть. Торчат, заметь, во все стороны, так что целиться почти не нужно. Площадь в радиусе километра выжигает за полторы минуты. В бою держись от него подальше. А вот тебе еще одно пугало.
Черепаху сменила хищная птица с опущенным клювом и четырьмя скошенными вперед крыльями.
– Перехватчик-истребитель, или перист. Аппарат малоэффективный и крайне ненадежный. Горит, как бумага. Средняя жизнь в бою – около сорока секунд. Специальная модель для поэтов и самоубийц. Управляется одним оператором. Реактор упрощенный, дохленький. Шесть лазерных орудий, все их положительные стороны исчерпываются экономией и компактностью. Перист – машина беспосадочная. Если по случайности не бывает сбит, то через полчаса ресурс реактора заканчивается, и перист идет на таран.
– А что с операторами? – насторожился Тихон.
– То же, что и с тобой. Сейчас я тебя отключу, и пойдешь обедать.
В подтверждение своих слов Игорь откинул крышку капсулы и подал Тихону руку.
– Оператор, в отличие от конкура, никогда не умирает. Ну, разве что от старости. Как голова? Не кружится?
– Ничего, терпимо, – он осмотрелся и, убедившись, что Анастасии нет, тихо спросил. – А вот эта бабулька, она… тоже?
– Возраст и сила роли не играют. Ты ведь и сам боец не ахти, – Тихон смутился, но лейтенант этого демонстративно не заметил. – Чтобы лежать в кабине и воображать себя танком, физическое здоровье не требуется. В каком-то смысле даже наоборот. Обычный человек на это не способен. Капитан, например. То, что ты пережил, когда влип в КБ, ему не выдержать.
– Выходит, мы какие-то особенные?
– Точно, – с грустной улыбкой кивнул Игорь. – Особенные. Те, кому среди нормальных людей делать нечего. Отправляйся, курсант, на обед. Не заблудишься? Поешь и можешь вздремнуть немного, отдых тебе не помешает.
– Немного – это сколько?
– Я тебя разбужу, – пообещал лейтенант. – И вот что. Читал твою психокарту. Понравилось. На должность оператора ты годишься, даже слишком годишься. Поэтому не делай глупостей.
– Ты о чем?
– Сам знаешь. Иди. Курсант! – окликнул он, когда Тихон уже вышел за створ. – Соберешься вешаться – позови меня, я тебя лично пришибу. Ясно?
– Да вроде не…
– Это я так, на будущее.
Цифры на полу привели Тихона к кубрику, идти по стрелкам оказалось совсем несложно. Пообедал он лужей морковного пюре и стаканом уже знакомой белой воды – добиться от печки чего-либо другого ему не удалось. Впрочем, как Тихон понял, на голодном пайке его держали неспроста: в кабине он забывает о собственном теле и, возможно, в чем-то перестает его контролировать.
