Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
Сабля отправилась обратно на стену. Слово чести — иногда очень неудобная штука. Вроде не жмет, не давит, но держит лучше любой цепи.
Недопитое флорентийское так и стояло на столе. Вот искушение, которому самое время поддаться, и не думать о том, как это было бы — плавать с капитаном, который ловит и впитывает каждое слово, сморит на тебя с восторгом и не ищет любого повода, чтобы тебя унизить перед командой, ведь если вспылишь — у него будет отличный повод посадить тебя в трюм, а потом отдать на суд Святой Инквизиции.
До рассвета все еще оставалась целая жизнь, а в бутылке — до дьявола флорентийского, когда Морган поднял голову и внезапно охрипшим голосом позвал:
— Тоньо, поклянись, что никому и никогда не расскажешь о… обо всем, что узнал от меня и обо мне. До рассвета.
— Слово дона, Морган.
На этот раз соглашаться было просто. Легче легкого. Тем более что после рассвета он уже никому и ничего не расскажет, разве что акулам — о том, что иное слово чести, данное самому себе перед взором Господним, жмет и давит куда сильнее, чем произнесенное вслух.
Пират поднялся из — за стола, отпил целый глоток флорентийского. Из бокала Тоньо. И со странной застывшей улыбкой попросил. Именно попросил, не приказал:
— Дайте мне ваши руки, дон Антонио.
Первой мыслью было: уже рассвет? Но нет, не так быстро. Южные ночи в сентябре долгие. А вторым было удивление. Зачем? Так просят не для того чтобы упечь в трюм или развесить на рее. Так просят, чтобы… чтобы — что?
Пока Морган с той же застывшей улыбкой связывал его, Тоньо пытался успокоить бешено застучавшее сердце. Любопытство, опасность, досада, желание — все перемешалось и обещало вот сейчас взорваться, как черный порох. Только искру дай.
— Встаньте.
Тоньо послушался.
Глядя в сторону, Морган рукой с зажатыми в ней четками махнул на постель.
Все же — постель. Кусочек запретного яблока. Но веревка-то зачем?
— Морган, меня не обязательно связывать, чтобы я лег с тобой. — Тоньо шагнул к нему, поднял связанные запястья, коснулся пальцами его груди. — Ну, посмотри на меня, Морган. Я… я сам хочу. Тебя.
Пират вздрогнул, поднял на него глаза — темные, шальные и какие-то отчаянные. Закусил губу.
— Пусть так, дон Антонио, — сказал преувеличенно ровно. — Вам ведь не мешают связанные руки.
— Я не в том положении, чтобы спорить, не так ли, мой гостеприимный хозяин?
Пожал плечами и, после мгновения бесплодного ожидания, улыбнулся, весело и бесшабашно. Морган хочет играть, так хорошо же, игра — это всегда весело. Азарт, интрига! Сразу две интриги. И к черту мысли о недоверии.
Не отпуская взгляда мальчишки, улегся на постель, спиной на груду подушек. А Морган все с тем же непонятным выражением лица принялся расплетать косу. Длинную, чуть не до пояса. Затем расстегнул дублет, отбросил на кресло — все так же, не отводя горящих темных глаз.
Туфли.
Чулки.
Быстро, без единого лишнего движения, без капли кокетства.
Невероятно красиво и возбуждающе.
Все же он продал душу дьяволу, человек не может быть таким… таким…
Пресвятая Дева Мария, молись за меня — этого искушения я не упущу, чего бы мне это ни стоило!
Щиколотки и стопы у Моргана были узкие, маленькие, и кожа нежная. Мальчишка. Не вырос еще, совсем мальчи…
Он не успел додумать, как Морган с так неподходящей ему нерешительной улыбкой сдернул сорочку. И медленно, продолжая улыбаться, уронил на кресло.
А Тоньо без единой связной мысли в голове смотрел на его грудь… то есть — на ее грудь. Маленькие бледные холмики, едва заметные, с темной родинкой на левой, прямо под соском.
В голове билось, как заевшая шарманка: Морган — девчонка, девчонка — Морган…
Он… или все же она?.. стянул штаны. Подштанники. Да, уже не было никаких сомнений… посмотрела на него чуть смущенно, чуть вызывающе. Пошла… нет, не к постели. К бадье, которую наполнили снова, пока они ужинали. Снова капнула туда масла, скользнула в воду.
Кажется, ей нравилось, что на нее смотрят. И не смотреть было невозможно, казалось — стоит отвести глаза, и она исчезнет. Или он сам проснется. В трюме, рядом с трижды проклятым Родригесом.
Картина завораживала. Вот только что это был капитан Морган, каналья и гроза морей, и вот — девушка, совсем юная, нежная и еще не наученная кокетничать. Да черт же, у него сейчас штаны лопнут от того, как она моет грудь, едва касаясь бледного соска, и смотрит на него — чуть искоса, чуть исподлобья, и приоткрывает губы…
Она вышла — вышагнула — из бадьи. Сирена, диво морское, почти как на картинах чудака Сандро Филиппепи, только тоньше, изящнее. И живее. Подошла к постели, повела рукой по завязкам штанов, ослабляя узлы, но не касаясь тела. Присела рядом, опираясь одной рукой о матрас, второй — потянула тесемки его рубашки. Склонила на бок голову, посмотрела ему в глаза. Облизнула губы…
— Морган, — тихо позвал Тоньо. — Поцелуй меня.
Она опустила ресницы. Наклонилась, царапнула его губы своими, снова пересохшими, обветренными.
Тоньо потянулся навстречу, снова выдохнул:
— Морган… фата Моргана…
А она положила руку ему на грудь, придерживая. Прохладную, сильную руку с твердыми мозолями… оторвалась от его рта, встала на постели, на колени. Над ним. Наклонила голову — волосы плеснули по его груди.
Улыбнулась неуверенно, смущенно, и одновременно — почти торжествующе.
Вот так лежать и ждать было почти больно, бедра снова сводило судорогой, и казалось, сердце сейчас выскочит прямо из горла, где гремит, как сумасшедшие андалузские кастаньеты. Тело рвалось ей навстречу, хотелось умолять: ну же, скорее, я твой, твой, фата Моргана!.. Но она не торопилась. Закусив губу, дышала, как и он, неровно, гладила его кончиками пальцев — вот тронула татуировку чуть выше локтя, обвела птичий контур, скользнула ладонью по груди, погладила живот. Вскинула на него глаза, показалось: тоже хочет о чем-то попросить… или нет?
— Ну, что ты хочешь, фата Моргана? — не выдержал Тоньо.
Наверное, если бы она сейчас сказала: «Отрекись от Испании, дай присягу мне», — Тоньо бы согласился.
Поклялся бы служить ей, и… и служил бы. Честно и верно. Пока их обоих не вздернут на одной рее.
Она не сказала. К счастью. Или к несчастью. Вместо этого выдохнула, ломко и тихо:
— Скажи, будешь любить меня?..
— Да. Буду. Морган, да!
Тоньо потянулся к ней связанными руками, коснулся груди — нежной, как сливки. А она, грозный пират Морган, улыбнулась. Почти засияла. Широко раскрыла глаза, подалась чуть назад, направила его рукой и медленно — медленно опустилась.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
