– Может, тогда… – начала она.
– Может, тогда… – заговорил он.
– Ты только… – промямлила она.
– Ты только, эта… – застеснялся он.
– В общем, ты не волнуйся, Виктория… Я тя не ограблю. И эта… В общем, я не покусюсь…
– Короче, ты можешь спать в этой комнате, – отважилась Вика.
– Ага… Я за порог ни ногой.
– Глупость спрашиваешь. Если я врун, так и сейчас совру.
– И то верно… – вздохнула Вика. – Я глупости делаю и глупости спрашиваю…
– От то-то и беда твоя, мамзель… – философски заметил Леший.
Глава 6
Ночь прошла благополучно. Вика, как ни странно, заснула легко и быстро, а утром обнаружила Лешего на кухне: он уминал варенье с хлебом. Ночью он ее не ограбил и на ее девическую честь не покушался. Это утешало. И располагало к дальнейшему сотрудничеству.
Позавтракав, она съездила в магазин и купила Григорию самые дешевые (по его настоянию) джинсы, простую рубашку с коротким рукавом, носки и туфли. Стесняясь, прикупила ему и белье. Он, однако, не выразил ни малейшего смущения, принимая ее подарки. Трусы потянул в резинке, джинсы приложил к себе, деловито примерил да притопнул новой обувью и сказал, что сойдет. После чего выразил готовность ехать за приличным костюмом, чтобы приступить к эксперименту немедленно.
– Сначала в парикмахерскую. Куда ты с такой бородой?!
Леший озадачился. Похоже, что мысль о том, что с его великолепной бородищей придется расстаться, его совсем не радовала.
– Григорий, – настаивала Вика, – с такой бородой никак! Ее надо сбрить! Кроме того, надо постричься, у тебя же волосы до плеч, никак не сойдешь за солидного человека!
Леший заметно расстроился. Он был готов сменить костюм, и весьма легко, но расставаться со своим первобытным волосяным покровом ему явно не хотелось.
Немного погоревав, он все же сдался. Видимо, тысяча долларов стоила таких жертв в его глазах. И Вика, торжествуя, повезла его в парикмахерскую.
Она объяснила мастеру, что именно требуется, а потом ждала его в машине, которую удалось припарковать почти рядом со входом в парикмахерскую. Когда Леший вышел…
Нет, не Леший! Он больше не был лешим… Вышел мужчина весьма приятной наружности с неожиданно растерянными глазами… Как будто вместе с бородой и неандертальской шевелюрой он растерял все ориентиры.
Вика усмехнулась. Ей это было понятно. Она тоже растеряла все ориентиры с уходом Миши. Ничего, от этого не умирают!
– Григорий, – сказала она, – ты больше не Леший!
– Сам вижу, – буркнул он, садясь.
Он взбунтовался в третьем бутике, примерив в общей сложности с десяток костюмов.
– Тогда это будет стоит две тысячи «гусениц!» Я такие изззивательства над собой не потерплю!!!
– Ладно, – холодно сказала Вика. – Не хочешь, как хочешь. Сейчас отвезу тебя на помойку. В родные пенаты, так сказать.
Он не спросил, что такое «пенаты», а она спросила себя: почему? Постеснялся? Догадался о смысле слова по контексту?
– Мамзель Виктория, ну не могу я, елки-палки…
Он явно начал сдаваться. Но Вика и бровью не повела. У нее своя игра.
– Так что, на помойку?
– Ну, ты прям… Ну, чисто мучительница!
– Григорий, не морочь мне голову. Либо мы выбираем костюм, который понравится МНЕ, либо ты отказываешься, и тогда я везу тебя на помойку.
Он молчал, гордо отвернувшись к окну. При этом косил глазом на нее. Вике стало смешно. Ну, точно большая собака. У нее была когда-то такая, когда она еще жила с родителями. Она так же отворачивала свою кудлатую башку, когда ее ругали, и так же косила глазом в сторону. Умора.
Молчание принимается за согласие, верно? Вика завела машину и поехала в четвертый бутик. Григорий беспрекословно, хоть немо изображал святомученика, примерил очередной костюм. На этот раз Вика сжалилась: «Идет!»
Но это был еще не финал: требовалось купить туфли. И снова завертелась чехарда бутиков и препираний с Лешим. Тьфу, с Григорием.
К концу дня она была вознаграждена за все свои мучения: выйдя из последнего бутика, в ее машину уселся очень приличный и весьма интересный мужчина. Ни одна душа не догадалась бы, что это взятый напрокат с помойки бомж!
Оставалось потренировать его в стилистике речи. К чему Вика приступила немедленно дома, то и дело вспоминая Бернарда Шоу.
– «Мамзель» – это слово надо забыть!
– А как тя называть?
– Да Викой же! Неужто не ясно???
– А по отчеству как?
– Леший, ну какое отчество? Ты же должен сойти за своего человека!
– Ить, не подумал… А ты меня что ж, Лешим будешь звать?
– Да нет же! Я тебя Григорием… Нет, Гришей. А ты меня – Викой.
– Ага. Понял. Я тя Викой.
– Не «тя»! «ТЕБЯ». Понял?
– Тебя. Конечно. Я знаю, на самом-то деле. Тока забыл.
– Не «тока»! «ТОЛЬКО»!
– Ну да… Я просто, эта… Вспомнить надоть…
– Не «эта»! И не «надоть»! А вот как: «Мне просто надо вспомнить». Повторяй за мной!..
Кроме того, Вика учила его не чавкать, есть при помощи ножа и вилки, руки вытирать салфеткой, сморкаться в носовые платки. Потребовалось также немало усилий, чтобы отучить его стирать носки под краном с мылом (дорогим марочным мылом!) и сушить их на батарее. Для этого существует стиральная машина, объясняла Вика, и свое личное белье он может постирать самостоятельно. Вот кнопки, вот порошки, вот отдушка для белья – вперед!
И так в учениях прошло дней десять. Надо сказать, что Вика немало позабавилась за это время. Леший оказался нестрашным, покладистым и прилежным. В свободное от учений время он ел, спал, подолгу плескался в ванной и смотрел телевизор, явно наслаждаясь благами цивилизации. Кроме того, он с удовольствием пылесосил – Вике казалось, что его развлекает сам процесс: так мальчишки играют в машинки.
Еще он вызвался наладить подтекающий бачок в туалете и кран на кухне и, покопавшись в Мишиных «технических» ящиках, выполнил операцию по починке с блеском. Вика решила, что Леший в прошлом был сантехником, и даже отважилась задать наводящий вопрос, но он только сморщился в ответ: «Тебя это не касается, Виктория».
В один из этих дней, впрочем, случился инцидент. Вика вернулась откуда-то домой и застала Лешего за…
Точнее, Леший при ее появлении неловко попытался спрятать что-то за спину. Вика, сделав строгое лицо (подумала, что хлеб с вареньем ел, – а ему было категорически запрещено делать это на диване во избежание падания крошек и сладких липких капель на обшивку!), подошла и выудила из-за спины… ее дневник! Тот самый, где были разные фразы и описания, отрывки и наброски, поэтические и саркастические…
