– Привет, мартышка! – улыбнулся Томас, отодвигая стул рядом с собой. – Садись. Хорошо спала?
– Ага, – кивнула Амина. – А где Акил?
– На улице, играет в крикет с Итти.
– А они почему не завтракают?
– Уже поели.
– А-а-а, – протянула Амина, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота от запаха жирного самбара. – Можно я тоже пойду? Я не голодная.
– Нет! – отрезала Аммачи и положила ей на тарелку три идли. – Ешь.
– Я столько не съем.
– А ты начни!
Амина помрачнела и взяла лепешку. Индия и правда отстой!
– Значит, Притем после обеда отвезет нас с детьми в зоопарк, – заговорила Камала. – А обратно нам на рикше возвращаться? Томас, как ты считаешь? Или вы с Сунилом нас отвезете, а потом вместе поедете в банк?
– Конечно, – сделав глоток кофе, отозвался Томас, – как скажешь!
– Вообще-то, мы с Томасом должны в одиннадцать быть у доктора Абрахама, – провозгласила Аммачи. – Так что Притем нам нужен.
– Что? – удивленно приподнял бровь Томас.
– Он договорился насчет небольшой экскурсии по больнице. Потом поедем к нему домой на обед.
– Но мы не можем, – из последних сил пытаясь сохранять спокойствие, возразил Томас. – Я обещал Сунилу, что сегодня поеду с ним в банк и разберусь с документами.
– А где, кстати, дядя Сунил? – поинтересовалась Амина.
– Чатни или самбар? – спросила Камала, показывая на ее тарелку.
– Сахар, – ответила Амина, но Аммачи уже положила ей столько самбара, что хватило бы на целую армию идли.
– Сунил раньше двенадцати с постели не встанет, и то если повезет, – сказала Аммачи сыну. – Так что можете поехать в банк позже.
– Раньше двенадцати? Дня?! – переспросила Амина.
– Когда я ем, я глух и нем! – пожурила ее Камала.
– Я же тебе сказал… – сердито начал Томас, но Аммачи прервала его:
– Я уже обо всем договорилась, Томас! Сама! Поэтому, будь добр, не устраивай сцен!
Дядя Сунил снова ходил во сне, подумала Амина, наверняка! Иначе с чего ему валяться в постели до двенадцати часов дня? Она представила себе, как он шатается по двору посреди ночи с вытянутыми перед собой руками, лениво переступая с ноги на ногу по траве и корням деревьев.
– Как все спали? – с надеждой в голосе спросила она, обведя взглядом взрослых, но никто не обратил на нее внимания, даже Камала.
– Это просто экскурсия, Томас, – произнесла Аммачи, вытирая пальцем со стола каплю самбара. – Тебе решать, интересует ли тебя его предложение.
– Мы никуда не пойдем, – тихо ответил Томас, раздувая ноздри. – Я же сказал, что не хочу с ним встречаться, и могу это повторить. Точка.
Аммачи подняла на него полуприкрытые глаза, выражение которых можно было бы принять за скуку, если бы под веками не полыхал огонь.
– Хорошо, я все отменю, – пожала плечами она.
– Амма, ну нельзя же просто…
– Я же сказала: отменю!
Томас сидел, наклонившись вперед и готовясь принять бой, но после этих слов немного расслабился. Открыл рот, собираясь что-то ответить, но тут же закрыл его.
– Спасибо, – произнес он через некоторое время.
– Не стоит благодарности, – ледяным тоном отозвалась Аммачи. – Я тебе услуг не оказываю.
– Ну что, Ами? – с деланой бодростью заявила Камала. – Готова ехать в зоопарк?
Амина кивнула, отодвигая в сторону тарелку с почти нетронутым завтраком и ожидая, что кто-нибудь из взрослых станет ругать ее за то, что она так мало съела, но никто и ухом не повел.
– Они бывают длиной шестьдесят футов! Могут убить слона одним укусом! И рычат, как собаки! – взахлеб рассказывала Амина отцу за чаем, пока мать и брат спали наверху. – А когда злятся, ну так, по-настоящему, раздувают свой капюшон, а он размером аж с зонтик! То есть мы с тобой могли бы спрятаться под ним от ливня и вообще не промокнуть!
– Да ты что! – восхищенно отозвался Томас.
– А еще… – продолжала Амина, капнув на стол вареньем и изо всех сил пытаясь припомнить подробности, которые наверняка рассказал бы отцу Акил, – а еще это была самка! Кобра-девочка! Но ее все равно называют королем! Кажется. И она построила гнездо, хотя у нее нет ни самца, ни яиц!
– Хватит орать, – поморщилась Аммачи, садясь рядом. – Ты сегодня хоть причесывалась? Почему ты вечно такая растрепанная?
– А еще, – не унималась Амина, даже не взглянув на бабушку, – она почти что выбралась из клетки и напала на нас!
– Боже мой! И что вы сделали?
– Томас, не поощряй ее! – нахмурилась Аммачи. – Ну что за избалованный ребенок!
– Мы с Акилом даже бровью не повели, а Итти прямо волосы на себе рвать стал! – гордо ответила Амина, посмотрев в сторону комнаты Итти. – А где он, кстати?
– Поехал в банк с Сунилом, – пояснила Аммачи, водя пальцами по ажурной скатерти, которую положили на стол вместо клеенки. – Вернутся, когда сдадут документы.
– Что за документы?
– Документы на дом, – сказал Томас. – Я переписал его на брата.
– А-а-а, – растерянно кивнула Амина.
– Мой отец оставил по части дома нам обоим, – объяснил дочери Томас, – но я отдал свою часть Сунилу.
Амина посмотрела на высокий потолок столовой, на облупившуюся вокруг люстры краску и спросила:
– Так это был твой дом?
– Это и сейчас его дом! – пробормотала Аммачи.
– Теперь это дом Сунила, – твердо возразил Томас. – Он здесь живет, он ведет хозяйство. Бумаги – всего лишь формальность.
– Не важно! Подписывай что угодно, этот дом всегда будет твоим!
Томас шикнул на мать, и Амина неожиданно испытала чувство разочарования. Она и не знала, что часть этого дома принадлежала отцу. Интересно которая? Второй этаж? Крыша? Не успела она задать вопрос, как в дверь позвонили.
– Ага! – воскликнула Аммачи, пытаясь подняться, но ноги плохо ее держали.
– Я открою, Амма, сиди!
– Нет-нет! – замахала на Томаса руками Аммачи, но тот уже вышел из столовой, и мать, задыхаясь, бросилась за ним.
– Томас, я же сказала…
Амина почувствовала, что сейчас будет что-то поинтереснее, чем просто чаепитие, и пошла за ними. Стоя посреди коридора, она увидела, как Томас распахнул дверь и на пороге появился высокий силуэт, освещенный яркими лучами вечернего солнца.
– Здравствуйте, – неуверенно произнес чей-то голос.
– Здравствуйте…
– Бог мой, Томас, неужели это ты?
Неизвестный гость перешагнул через порог и предстал перед ними во всем своем великолепии. Кофейного цвета кожа, короткие белые волосы – мужчина, стоявший в дверях, мало чем напоминал обычных жителей Салема, которых Амина видела несколькими часами ранее, да и одет он был иначе – на нем были белые льняные брюки и розовая, до хруста накрахмаленная рубашка.
