— Обычно я занимаюсь юго-востоком, от Джорджии до Техаса. — Он подался вперед, положив крупные руки на колени. — От Теннеси к югу до Флориды. В этих штатах, если кто хочет устроить драку за место вожака, или обряд возведения шамана или ведьмы, или династическую свадьбу вампиров — и устроить как следует, чтобы все без сучка и задоринки прошло, — идет ко мне.
Я вспомнила те фотографии из особого альбома Альфреда Камберленда.
— И вам всегда хватает работы?
— О да, — ответил он. — Конечно, есть и сезонность. Вампиры женятся зимой, потому что ночи тогда существенно длиннее. Я вот в этом году в январе в Новом Орлеане устраивал династическую свадьбу. А некоторые события привязаны к викканскому календарю. Или к половому созреванию.
Я не могла еще представить себе этих церемоний, но описания отложим до другого раза.
— И у вас три партнера с полной занятостью? Прошу прощения, я вас не допрашиваю, я не хотела… Но у вас такая интересная работа!
— Рад, что ты так думаешь. Приходится очень здорово уметь работать с людьми, и уметь держать в голове кучу деталей и организационных моментов.
— Да, надо быть очень, очень жестким, — сказала я вполголоса, озвучивая собственную мысль.
Он медленно улыбнулся:
— С этим проблем нет.
Ага, вроде бы для Квинна быть жестким действительно не проблема.
— И надо уметь увлекать людей, чтобы клиенты двигались в нужную сторону и остались довольны той работой, что ты для них сделал.
— А можете какие-нибудь случаи рассказать? Или мешает конфиденциальность в работе с клиентами?
— Клиенты подписывают контракт, но ни разу никто не включал пункт о конфиденциальности, — ответил он. — Особые события — тут мало шансов предоставляется поговорить о том, что делаешь, потому что клиенты в основном еще живут на темных задворках обычного мира. Так что поговорить об этом — в каком-то смысле облегчение. Обычно я девушкам говорю, что я бизнес-консультант, или другую такую же лапшу на уши вешаю.
— И мне тоже облегчение — иметь возможность поговорить и не бояться, что выложу случайно чью-нибудь тайну.
— Нам повезло найти друг друга? — сказал он с той же белозубой улыбкой. — А сейчас я лучше не буду тебе мешать отдыхать после работы.
Квинн встал, выпрямился во весь рост и потянулся. У такого мускулистого мужика этот жест был впечатляющий. Может, он вполне знал, какое производит отличное впечатление, когда тянется. Я опустила глаза, пряча улыбку: я нисколько не была против, что он хотел произвести на меня впечатление.
Взяв меня за руку, он одним легким движением поднял меня на ноги, я почувствовала, как его внимание сосредоточилось на мне. Рука у него была теплая и твердая. Он запросто мог бы раздавить мне кости.
Среднестатистическая женщина не стала бы раздумывать, как скоро собирается ее кавалер ее убить, но я-то не среднестатистическая. Это до меня дошло, когда я чуток подросла и стала понимать, что не каждый ребенок слышит и понимает, что думают о нем члены его семьи. Не каждая девочка знает, когда учителям она нравится, когда они ее презирают, когда сравнивают с братом (он и тогда уже мог кого угодно охмурить). Не у каждой девочки есть забавный дядюшка, который старается остаться с ней наедине на каждом семейном сборище.
Так что я не стала отнимать руку у Квинна, заглянула в его сине-лиловые глаза и минуту наслаждалась его восхищением, омывающим меня как целая ванна одобрения.
Да, я знала, что он тигр. Не в смысле, что в постели тигр, хотя я вполне могла поверить, что там он тоже мощен и свиреп.
Когда он поцеловал меня на прощание, губы его едва коснулись моей щеки, и я улыбнулась.
Вот люблю я, чтобы мужчина знал, когда напирать. И когда не напирать.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
На следующий вечер мне позвонили прямо в «Мерлотт». Конечно, нехорошо, когда тебе звонят на работу, и Сэм этого не любит — разве что если дома что-то случилось. Поскольку мне из всех официанток звонили реже всех — по пальцам одной руки можно пересчитать, — я старалась не испытывать чувства вины, когда махнула рукой Сэму, показывая, что возьму трубку с телефона у него на столе.
— Алло? — осторожно сказала я.
— Сьюки? — спросил знакомый голос.
— Ой, привет, Пам.
Я испытала облегчение, но только на секунду. Пам — правая рука Эрика, и она его дитя — в вампирском смысле.
— Босс желает тебя видеть, — сказала она. — Я из его кабинета звоню.
Кабинет Эрика в служебных помещениях его клуба, «Клыкочущего веселья», был отлично звукоизолирован. Едва-едва слышалась «КДЕД», вампирская радиостанция, фоновой музыкой исполнявшая вариант Клэптона «После полуночи».
— Ух ты, какие церемонии! Он что, слишком важным стал, чтобы сам звонить?
— Да, — ответила Пам. «Понимает все буквально» — это про нее сказано.
— А в чем дело-то?
— Я следую его инструкциям, — сказала она. — Он велел мне позвонить телепатке, я тебе звоню. Ты приглашена.
— Пам, мне нужно чуть более подробное объяснение. Особого желания видеть Эрика у меня нет.
— Жестоковыйствуешь?
Ну-ну. Такое мне в календаре «Слово-в-день» еще не попадалось.
— Не уверена, что поняла.
Иногда лучше честно сознаться в невежестве, чем пытаться прикидываться.
Пам вздохнула — с оттенком гордого страдания.
— Упираешься рогом, — пояснила она с усилившимся английским акцентом. — А не надо бы. Эрик с тобой очень хорошо обращается.
Голос был такой, будто она не могла мне поверить.
— Я не пожертвую работой или отдыхом, чтобы мчаться в Шривпорт, поскольку мистер Великомогучий желает, чтобы я прибежала на его свист, — возразила я. Надеюсь, разумно возразила. — Может сам притащить сюда свою драгоценную задницу, если ему есть, что мне сказать. Или хотя бы взять трубку собственной персоной.
Вот так вот.
— Если бы он хотел взять трубку «собственной персоной», как ты выразилась, он бы так и сделал. Приезжай вечером в пятницу — так он велел мне тебе передать.
— Извини, не получится.
Многозначительное молчание, потом:
— Ты не приедешь?
— Не могу. У меня свидание, — ответила я, изо всех сил стараясь, чтобы в голосе не прозвучало самодовольство.
Еще раз молчание. А потом Пам захихикала.
— Вот это в масть! — резко переключилась она на родное американское произношение. — С каким удовольствием я ему это передам!
Ее реакция несколько меня встревожила.
— Ну, Пам, — начала я, думая, не стоит ли сдать назад, — послушай…
