Книга Бесценная награда - Ханна Хауэлл

Бретт рассматривал выгоревшее пятно в дальнем углу поля. Потребовалось не так уж много времени, чтобы затушить огонь, несмотря на то что пищи ему хватало. Что по-настоящему вызвало любопытство Бретта, так это то, зачем пожар устроили в месте, которое легко просматривается со стен Банулта, если намеревались уничтожить весь урожай? И не только это; до места пожара и добраться было легко – не пересекая поле, не вытаптывая урожай и не давя его телегой. Возможно, конечно, что огонь разожгли безмозглые болваны, но Бретт в этом сильно сомневался. Трудно поверить, что на свете существуют такие идиоты.

Он взглянул на Катриону, стоявшую рядом. Его беспокоило внезапное желание отвести растрепавшиеся пряди с ее лица. Борясь с ним, Бретт даже кулаки сжал. Что бы там ни думала его семья, он давно отвернулся от женщин. Если правда раскроется, возникнет слишком много вопросов, а ему совсем не хотелось объяснять, почему он позволил всем думать о себе, как о распутнике, хотя это далеко не так. Впрочем, оказавшись рядом с Катрионой, Бретт вынужден был напомнить себе те причины.

– Почему это поле называют синим? – спросил он, надеясь, что разговор о только что пережитой неприятности отвлечет его от мыслей о растущем влечении к ней.

– Когда у поля есть название, гораздо быстрее понимаешь, куда именно нужно бежать, – ответила Катриона.

– А вам приходится часто бегать, верно?

Катриона вздохнула. Она так устала! Первые неприятности начались всего через две недели после того, как все опытные воины, пережившие лихорадку, отправились во Францию в поисках удачи, чтобы стать наемниками за хорошую плату. В последующие два года в Банулте покой стал редким гостем. Люди тратили слишком много времени, восполняя ущерб, а на восстановление Банулта сил уже не оставалось. Катриона боялась, что они скорее отступили назад, чем шагнули вперед, и что их жизнь уже никогда не будет такой изобильной и сытной, как прежде, до лихорадки, погубившей столько людей.

– Слишком часто. Давайте я оставлю несколько человек для охраны поля и чтобы убедиться, что огонь полностью погашен, и мы сможем вернуться в большой зал. Там я и отвечу на ваши вопросы.

Бретт смотрел ей вслед, наслаждаясь покачиванием при ходьбе ее округлых бедер. Это простое платье наверняка скрывает изгибы, привлекающие мужское внимание. Но он тут же заставил себя вернуться к насущным проблемам. У него накопилось множество вопросов о происходящем в Банулте, и теперь он гадал, насколько полно Катриона на них ответит. Главная его забота, разумеется, Ариадна. Ему не нравилось, что кузина оказалась в этом весьма опасном месте.

– Ты был прав, – произнес подошедший Каллум.

– Конечно. Так обычно и бывает. – Бретт ухмыльнулся, увидев, как с отвращением поморщился Каллум. – В чем я прав на этот раз?

– В том, что в Банулте происходит что-то очень неладное.

– Мне кажется, мы все с этим согласились, и еще кажется, я уже говорил тебе, что первым об этом упомянул Аркур.

– Ни к чему давать ему лишний повод важничать.

– Разумеется. Хоть кто-нибудь заговаривал о том, что именно тут происходит? Потому что это, – Бретт махнул рукой в сторону выжженной земли, – пусть и сделано паршиво, вряд ли было вызвано простым озорством или случайностью.

– Некоторые начинали, но замолкали раньше, чем я успевал услышать что-нибудь полезное. Я уверен, у этой леди есть либо враг, либо оскорбленный отвергнутый кавалер. Все, что я успел уловить – это то, что она должна либо убить его, либо выйти за него замуж.

– Все это больше похоже на поведение врага, чем оскорбленного любовника. – А при мысли о том, что у Катрионы есть любовник, к величайшему смятению, у него в груди, казалось, вспыхнуло пламя.

– Странное сватовство, да, – согласился Каллум. – Разве только он пытается убедить ее, что она не сможет выжить сама и обеспечить зависящих от нее людей без помощи определенного мужчины, который будет всем управлять.

– Да, конечно. Но если его план таков, то получается у него паршиво.

– Ну ты бы не захотел, достигнув цели, получить в качестве приза одни только дымящиеся руины, верно? А еще возможно, люди, которых он посылает на дело, не очень-то хотят его выполнять, поэтому так и выходит.

На это Бретт смог только что-то согласно буркнуть. Его уже захватили вопросы, требовавшие ответа. Если тут и вправду Ариадне грозит опасность, ее нужно увозить как можно быстрее, и не имеет значения, что его внезапно охватило сильное желание помочь Катрионе, такой печальной и усталой. Ариадна не только его кровная родственница, ждущая ребенка, но и Макфингал теперь, а с этим кланом его семья враждовать не хочет. Говоря по правде, чтобы помочь людям Банулта, он бы рискнул рассердить Макфингалов, пусть даже с небольшим ущербом для Ариадны, потому что верил – здешние жители борются за свое выживание. Но вот не рожденным еще ребенком Ариадны он рисковать не готов ни под каким видом.

Над Банултом нависла серьезная беда, в этом он больше не сомневался, но никак не мог понять, какая именно. И тянется все это давным-давно, потому что люди превосходно подготовлены к борьбе. Бретт выскочил из замка с первыми ударами тревожного колокола и тут же увидел, что в телегу, груженную бочками с водой, уже впряглись несколько человек, все мужчины бегут к полю. Все делалось быстро, без колебаний и и без малейших признаков паники. Подобное явно происходило не впервые, и к этому все были подготовлены.

Тут мимо прошла Катриона, жестом показав, что можно возвращаться в дом, и Бретт со своими людьми молча повиновались. Судя по лицам спутников, всех их мучило то же беспокойство. То, что каких-то несколько часов назад было всего лишь праздными размышлениями, внезапно обернулось уверенностью. В Банулте что-то очень и очень неладно.

Катриона приказала принести мужчинам эля, сидра и вина и поспешно удалилась в свою спальню, чтобы смыть с себя копоть. Вот избавиться от запаха дыма, впитавшегося в одежду и волосы, у нее вряд ли получится. Она сомневалась, что пятеро мужчин, ждущих от нее объяснений случившегося, будут с радостью дожидаться, пока она примет ванну и переоденется. Они наверняка обеспокоены тем, что оказались со своей родственницей в самой гуще непонятных событий.

Кинув торопливый взгляд в зеркало, подаренное покойным мужем ей на свадьбу, Катриона спустилась в большой зал. Она понимала, что нежелание рассказывать сэру Бретту и остальным тяжелую правду о жизни в Банулте связано не столько с уязвленной гордостью (ей совсем не хотелось выглядеть в их глазах ничтожным и неумелым лэрдом), сколько с тем, что они могут увезти отсюда Ариадну. Что по-настоящему ранит ее гордость, так это то, что приходится признаваться, пусть только самой себе – ей позарез нужны эти пятеро опытных рыцарей, и если они уедут, потеря будет огромной.

– Это твоя забота, Катриона, – мягко побранила она себя, – а не их.

Войдя в большой зал, первое, что она увидела – горы еды и питья, принесенные служанками для гостей. Нужно будет поговорить с женщинами; если они продолжат кормить гостей так обильно, кладовая скоро опустеет. Катриона сомневалась, что остальным, вернувшимся с поля, устроили такой же пир. Они не так давно ужинали, так что вряд ли кому-то требуется срочно заморить червячка.