Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
Пока его мысли сменяли одна другую, повечерело. Из Марьяниной комнаты чулан казался темным, и даже цветастые халаты, висевшие на вешалках, были окутаны мраком. Ему было печально от того, что он один, далеко от мамы с папой и друзей.
Жалость к себе продолжала обуревать его, но тут появилась Марьяна. На ней было то же платье, что и днем, но на этот раз она была веселее, губы накрашены, а волосы собраны кверху, открывая ее длинную шею.
– Как себя чувствует мой юный миленький дружок? – спросила она хрипловатым голосом.
– Я играл в шахматы сам с собой, – начал оправдываться он.
– Жалко, я не умею играть, а то с удовольствием поиграла бы с тобой.
– Я вас научу, это не так уж сложно.
– Марьянина голова уже отупела. Когда голова не учится, она тупеет. А я ничему не училась с тех пор, как окончила школу.
– Можно попробовать, – сказал Хуго маминым тоном.
– Жалко времени, – ответила Марьяна и помахала рукой.
Несмотря на тусклый свет в комнате, он почувствовал, что Марьяна перебрала с выпивкой. Когда она перебирает с выпивкой, то, наверное, забывает, что Хуго еще мальчик и называет его «мой юный миленький дружок». Сейчас она переменила тон и сказала:
– Милый мой, скоро ты должен будешь перебраться в свой чулан.
– Я готов, – ответил Хуго и взялся за коробку с шахматами.
– Спокойной ночи и приятных сновидений.
– Может, у вас есть лампа? – спросил Хуго, забыв, что он на попечении чужих людей.
– Лампа! – расхохоталась она. – В чулане ламп не зажигают. В чулане закрывают глаза и засыпают. Эх, если б и я могла спать по ночам…
– Извините, – сказал Хуго.
– За что ты извиняешься?
– За то, что попросил лампу.
– Ни к чему извиняться по таким мелким поводам. Иди ко мне, я поцелую тебя на ночь.
Марьяна встала на колени, и Хуго подошел к ней. Она крепко прижала его к груди и расцеловала в щеки и в губы. Запах коньяка ударил ему в нос.
– А мне не полагается поцелуйчик?
Хуго поцеловал ее в щеку.
– Так не целуются. Целоваться нужно крепко.
Хуго снова прикоснулся к ее лицу и поцеловал.
– Придется мне научить тебя целоваться, – сказала Марьяна и закрыла дверь чулана.
Хуго стоял потрясенный: таких прикосновений он еще не знал.
Переход из Марьяниной комнаты в чулан – как если бы тебя вырвали из разноцветного мира и бросили в темный мир, пропитанный запахом овечьих шкур. Он уже немного привык к этому запаху, но не к темноте. Когда Марьяна запирает чулан, он еще больше чувствует духоту. Когда духота усиливается, он поднимается на ноги и стоит около щелей.
В светлое время дня ему видны луга с пасущимися лошадьми и коровами, серые поля и два дома, увитые плющом. Он уже видел детей с ранцами, идущих в школу. Странно, все дети ходят в школу, и только мне нельзя учиться. За что мне такое наказание?
За то, что я еврей, ответил он самому себе.
За что нас наказывают? – снова спросил он себя.
Дома об этом не говорили. Раз он спросил маму, как узнают, кто еврей, а кто нет. Мама ответила просто:
– Мы не делаем различия между евреями и неевреями.
– Почему высылают евреев?
– Из-за непонимания.
Этот загадочный ответ застрял у него в голове, и он старался разобраться, откуда взялось это непонимание и в ком его причина.
– Это евреи виноваты? – спросил он как-то.
– Нельзя обобщать, – мягко ответила мама.
Сколько он себя помнит, он пытался разбирать предложение и понимать значение слов. Эти попытки не доставляли ему радости. Папа поощрял его мыслить упорядоченно. Мама, напротив, учила его быть частью происходящего и не задавать лишних вопросов, потому что не на каждый вопрос есть ответ. Нужно тепло относиться к людям и не ждать вознаграждения за каждое дело.
– Хуго, ты должен быть щедрым. Скупые люди несчастны.
Это было ее главным правилом, и она ему следовала. В аптеке бедняки получали лекарства бесплатно, но мама считала, что этого недостаточно. У нее были подопечные бедняки, которых она навещала дома и приносила им горячую еду или немного денег. Марьяне она приносила чего-нибудь свежего поесть и теплую одежду.
В аптеку приходили не только бедняки, но и душевнобольные, мелкие нарушители закона и даже настоящие преступники. Не раз аптеку окружали полицейские и сыщики. Родители были единодушны в том, что человека, пришедшего за лекарством, нечего придирчиво разглядывать. Не раз их обвиняли в помощи нарушителям закона. Мама всегда повторяла: «Мы не святые, просто не можем не замечать нуждающихся».
9
Хуго завернулся в овечьи шкуры, и ему показалось, что он вот-вот уснет – но добрый сон, который он уже ощущал кончиками пальцев, отступил, оставив его в темном безмолвном пространстве. Он снова видел дорогу сюда. В одной руке мама несла чемодан, в другой – рюкзак. Рюкзак был тяжелый, и Хуго было трудно его тащить.
Другая жизнь, сказал он себе – сам не зная, что говорит. И когда ему вырезали гланды, он не знал, что такое вынули у него из тела и сколько дней ему придется мучиться от боли. Люди рядом с ним, две медсестры и врач, казались ему грубыми и жестокими созданиями. Позади них беспомощно стояли мама и папа. Они глядели на него полными сострадания глазами, как будто говоря: Хуго, ты не одинок, мы всеми силами будем защищать тебя. Еще немножко, и врачи отпустят тебя, и ты вернешься к нам. Мы знаем, это нелегкое испытание, но через несколько дней все пройдет, и ты будешь с нами – как всегда.
Хуго очень ясно видел своих родителей. Далекое прошлое, которое пряталось от него, сбросило свое покрывало и стояло перед ним лицом к лицу. Ему было грустно от того, что он разлучен с любимыми родителями и должен валяться тут среди холодных вонючих шкур.
Еще будучи погружен в это пугающее видение, он услышал голос из Марьяниной комнаты. Это был голос недовольного мужчины, выражавшего это недовольство грубыми словами. Мужчина говорил на немецком, но отличавшимся от его немецкого. Хуго не понимал большинства слов. Сначала это забавляло его, но по мере того, как спор разгорался, в голосе мужчины слышалась явная угроза.
Марьяна, чей голос он отчетливо распознал, пыталась успокоить мужчину, но он продолжал стоять на своем. В конце концов Марьяна произнесла несколько фраз, насмешивших мужчину. Спор затих и сменился едва слышным шепотом.
Сон у него уже отняли. Он был начеку, и его внимание становилось все более острым. Из Марьяниной комнаты доносились скрипящие звуки, как будто кто-то пытался двигать тяжелую мебель. Эти движения все время усиливались, и было понятно, что слов не стало и только невидимые движения делают свое дело.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
