– Ты уже завтракал? – осторожно спросила я, прикидывая в уме, что я умею готовить.
Оладьи, яичница, салаты – не густо. А, ещё, сырники. И, кажется, блины.
– Нет ещё, – он закинул голову на подголовник и закрыл глаза.
Я уставилась на его руку, лежащую слишком близко к моему бедру. На фоне моей, его кожа была слишком тёмной. Чёрной, от красок. «TRUST» – одна из больших каллиграфических надписей, всегда привлекала моё внимание. «Доверие» – почему такой выбор?
– Я могу что—нибудь приготовить, – сдавленно сказала я.
Расмус распахнул глаза, поднял голову и посмотрел на меня с нескрываемым интересом.
– Ты умеешь готовить? – спросил он, иронично изогнув бровь.
– Немного, – мои щёки вспыхнули.
– Мне начинает это нравиться, – он мягко улыбнулся, и моё смущение мгновенно испарилось, – Что ты можешь мне предложить?
– Идёт.
Я подскочила с дивана и направилась на кухню. Где находятся продукты, и посуда я помню – за эти два дня тайком наблюдала за соседом, когда он хозяйничал на кухне.
В прихожей послышались его шаги, а потом в ванной зажурчала вода – пошёл умываться. Я принялась за готовку, параллельно прикидывая, хватит ли мне денег снять временное жильё, пока родители в отпуске. Мои подсчёты ввели меня в серую грусть – денег, может и хватит – на аренду. А вот на всё остальное: продукты, коммунальные расходы, счета за мобильный – определённо нет.
Кажется, мне действительно пора искать работу.
9
Down on the West Coast, I get this feeling like it all could happen
That’s why I’m leaving you for the moment, you for the moment
Boy blue, yeah you.
Lana Del Rey «West coast»
Странно, но с ним я практически не чувствовала неловкости. Иногда, конечно, смущалась, если он оставлял колкие замечания в мой адрес – мнение обо мне сложилось неоднозначное, оно и понятно. Я и сама долго размышляла, разглядывая по ночам потолок, кем я была для Андруса. Постепенно пришло понимание того, что он никогда не говорил мне о своих чувствах и не спрашивал о моих. Наши отношения сводились к голому сексу – хорошему, качественному – но сексу. Пять раз в неделю, в одно и то же время – по расписанию.
За эти дни я осознала, что мне двадцать пять, а я просто просрала полтора года моей жизни. Я могла бы делать карьеру, встречаться, влюбляться, как все молодые девушки; но, вместо этого, я позволяла собой пользоваться. И пользовалась сама, чего уж греха таить. В итоге осталась, как старушка из сказки Пушкина – у разбитого корыта. Только у меня даже покосившейся избушки нет – пришлось ютиться у соседа, которого толком не знаю.
Подругам, как и советовал Расмус, сказала, что вернулась к родителям. Нинка звонила в тот же день, хотела напроситься в гости. Долго сочувствовала, жалела, увещевала в трубку. Я как—то отшутилась и пообещала увидеться, как только немного приду в себя.
С Расмусом мы мало разговариваем. То ли не о чем, то ли не за чем. Он молча ест мою скромную стряпню, психует по утрам – я привыкла принимать душ с спросонья; и долго ворочается ночью на полу – определённо неудобно.
– Расмус, а откуда у тебя такое имя? – спросила я как—то вечером, когда мы вышли покурить на балкон.
– Что не так с моим именем? – он затянулся с прищуром, и бросил на меня напряжённый взгляд.
– Ну, имя эстонское, но ты говоришь без акцента и очень хорошо, – я пожала плечами и опустила голову, позволяя волосам прикрыть моё лицо.
Такие тяжёлые глаза у него временами – никак не привыкнуть.
– Мама русская, отец – эстонец, – отчеканил он.
– Понятно, – протянула я, отметив, что он не сказал «папа».
Значит, с главой семейства напряжённые отношения.
– А у тебя? – вдруг спрашивает он.
– Что у меня? – я вскинула голову и посмотрела, как он докуривает свою сигарету одной длинной затяжкой.
– Почему у тебя такое необычное имя?
– Папа хотел назвать меня в честь бабушки – Агафьей, но мама предложила более европейский вариант, чтобы не было трудностей с документами и вообще.
– Понятно, – повторил он за мной и выстрелил окурком в окно.
Я невольно ухмыльнулась и тут же встретилась с его глазами – пристально разглядывал.
– Что? – спросил резковато, но к таким интонациям я начала привыкать.
– Я тоже всё время забывала купить пепельницу, – из меня вырвался смешок.
Расмус широко улыбнулся, от былой напряжённости не осталось и следа. Хрипло фыркнул, покачал головой и толкнул прикрытую балконную дверь ногой.
– Я сегодня на работу, – сказал он, пропуская меня вперёд.
– Хорошо. А где ты работаешь?
– Охранником в клубе, – спокойно ответил он, открывая шкаф и доставая из него одежду.
– О, – ляпнула я, – Ясно.
– Что, не престижно? – он стянул футболку через голову, и повернулся ко мне спиной.
На ней у него тоже были рисунок, что—то похожее на дракона – толком не разглядеть из—за переплетения замысловатых линий.
– Я думала, что ты бандит или сутенёр, – пошутила я, – Ты такой брутальный. И все эти, – я махнула рукой на него, когда он повернулся, накинув рубашку на плечи, – Ну, ты понял.
– Да, это моё маленькое милое хобби, – он улыбнулся, увидев, как я брезгливо поморщилась, – Предупреждали когда—то – сделаешь одну и уже не остановишься, но я не верил, – он рассмеялся, и подхватил джинсы с полки.
– Девушкам, наверное, нравится, – я пожала плечами, забросив ноги на журнальный столик.
– Нравится, – задумчиво ответил он, – Но не всем.
Его тон заставил меня внимательно посмотреть на него и нахмуриться.
– Ладно, – он резко дёрнулся, моргнул и отвёл взгляд, – Я ухожу. У меня один комплект ключей, ты куда—нибудь собираешься? – дождавшись моего отрицательного кивка, он продолжил, – Тогда возьму ключи. И не огрей меня чем—нибудь тяжёлым по голове в пять утра, если испугаешься.
– Постараюсь.
– Не скучай, – бросил он, исчезая в дверном проёме.
– Постараюсь, – шепнула я.
10
It’s getting harder to show it
I’m feeling hot to the touch.
You say you miss me
And I always say I miss you so much,
But something keeps me really quiet.
I’m alive, I’m a lush
Your love, your love, your love.
Lana Del Rey «West coast»
– Расмус! Прекрати, ради Бога! – вопила я, пытаясь вырваться из стального захвата.
