Эллиот покачал головой:
– Ну нет, попробую тогда продать в Майами, у меня там есть пара знакомых дельцов. Забудем об этом.
– Уж не думаете ли вы о Моррисе и Экланде, мой дорогой? – Кендрик улыбнулся с сожалением. – Вы не должны с ними связываться: ужасные люди, к тому же они просто завалены нефритом. Дадут от силы четыре тысячи.
Эллиот испытал горькое чувство. Деньги нужны, десять тысяч лучше, чем ничего. Коллекция не представляет для него интереса, пожалуй, даже надоела ему.
– Есть еще всякая всячина, купленная у тебя, Клод. Мне эти вещи больше не нужны, как насчет того, чтобы забрать их обратно?
Кендрик встал и молча направился к шкафчику для коктейлей, прекрасной работы, инкрустированному перламутром и черепахой. Он налил два виски, не разбавляя, положил лед из морозильной камеры, встроенной в шкафчик, поставил один бокал перед Эллиотом. Затем снова сел и посмотрел на собеседника с выражением, напоминающим симпатию.
– Почему бы вам не довериться мне, милый Дон? – спросил он. – Плохи дела? Долги? Волк у дверей?
Эллиота как будто ударили хлыстом.
– Не твое проклятое дело! – крикнул он. – И я не нуждаюсь в твоем проклятом пойле! Давай вернемся к делу.
– Я ваш друг, – мягко произнес Кендрик, – любое признание дальше никуда не пойдет. Я могу помочь вам, дорогой, но при условии, что буду знать истинное положение дел.
Его спокойный тон, дружелюбный взгляд помогли наконец осознать Эллиоту, что этот толстяк в нелепом парике подразумевает то, что говорит, и было бы безумием игнорировать предложение о помощи.
После минутного колебания Эллиот произнес:
– Ладно, Клод, – я расскажу. Я весь в долгах, даже проклятый «роллс» еще не оплачен. Все, что у меня осталось, это купленные у тебя вещи.
Кендрик отхлебнул виски.
– Никакой перспективы?
– Абсолютно. Как кинозвезда я кончился, ведь таланта киноактера у меня нет. Впереди пустота.
– Ну, не стоит впадать в отчаяние. – Клод задумчиво почесал длинный нос. – Не буду тратить время на соболезнования, хотя сожалею. Удача временно отвернулась от вас, что со всяким может случиться, но, в отличие от других неудачников, вы вели и ведете шикарный образ жизни. Сейчас вы нуждаетесь в помощи, давайте-ка я пошлю к вам Луи, он проведет инвентаризацию и оценку вещей, они куплены давно, и я уже не помню, что у вас есть.
Эллиот согласно кивнул:
– Хорошо, но с условием, что он будет держать рот на замке, а не растрезвонит об этом по всему городу. Как только кредиторы услышат о моих трудностях, сразу явятся за деньгами. Необходимая сумма должна быть у меня до конца месяца.
– Сколько вы подразумеваете под необходимой суммой?
– Честно говоря, мне надо, по крайней мере, тысяч сто пятьдесят.
Кендрик поджал толстые губы.
– Большая сумма, – произнес он, – но не отчаивайтесь, посмотрим, что можно сделать. Луи придет к вам завтра в десять, а после того, как он проведет инвентаризацию, мы поговорим.
– Там есть еще Шагал, которого вы мне навязали, он должен стоить кучу денег.
Кендрик вдруг опечалился.
– Не очень хороший, насколько я помню, – кисло сказал он. – В то время люди сходили с ума по Шагалу, любому Шагалу, хотя и сейчас он безусловно кое-чего стоит. Положитесь на меня, дорогой, я сделаю все, чтобы помочь вам.
Эллиот встал, он не питал особой надежды, инстинктивно чувствуя, что этот толстый проходимец оберет его, а сам получит большой барыш.
– Хорошо, я полагаюсь на тебя, Клод.
– Ну разумеется. – Клод потер чисто выбритую щеку и спросил: – По-моему, вы знакомы с Паулем Ларримором?
Эллиот удивленно посмотрел на него:
– Конечно. А в чем дело?
– Замкнутый человек, – Кендрик сделал печальное лицо, – труднодоступен.
– Может быть. Но при чем здесь он?
– Вы друзья, насколько я слышал?
– Пожалуй, но что все это значит?
– Я пытался несколько раз познакомиться с ним, но он не желает меня видеть, – сказал Кендрик. – Вот я и подумал сделать это с вашей помощью.
– Ларримор трудный человек. – Эллиот покачал головой. – А что тебе нужно от него?
– Марки. Я подумываю войти в марочный бизнес, а Ларримор – один из известнейших филателистов мира, и я был бы счастлив иметь такого советчика.
Эллиот посмотрел на него как на сумасшедшего:
– Ларримор?! Твой советчик? Брось, Клод, ты сошел с ума, абсолютно никакой надежды.
– Даже так… – Клод совсем расстроился. – Ну вам виднее, я думаю. – И после паузы продолжал: – Может быть, расскажете мне, как вы познакомились с Ларримором?
– Дело в том, что он не только филателист, но увлекается еще и гольфом. Не очень хороший игрок, но, как это бывает, просто фанатик этой игры. Раз в неделю приходил в клуб, и я играл с ним время от времени. Научил его кое-каким приемам, а то он очень мазал. С тех пор он проникся ко мне. Правда, сейчас не встречаемся, моя нога не позволяет мне играть в гольф.
– Но хоть вы и не виделись в последнее время, вы могли бы навестить его, например, – настойчиво сказал Клод.
– Слушай, Клод, я же сказал, забудь об этом, – нетерпеливо оборвал его Эллиот. – Не станет он помогать тебе. – И он двинулся к двери. – Так завтра в десять?
– Да. – Кендрик заулыбался. – Не беспокойтесь так, милый Дон, темная полоса в жизни всегда сменяется светлой.
– Где-то я уже слышал это, – сказал Эллиот и удалился…
– Ну как, мистер Кэмбелл, – спросил Барни, – оценили, как я тку ковер, умело сплетая все нити воедино? Писать вот не умею, а жаль, самому бы накропать книгу.
Я сказал, что никому не объять необъятное, и предложил ему гамбургер.
– Неплохая идея. – Барни задвигал бровями в сторону Сэма. – Питая тело, питаешь мозг, не так ли?
Я с ним вполне согласился.
– Итак… Я вывел на сцену Джоя, Синди, Уинна, Эллиота и Кендрика. Остается свести их вместе, что я и сделаю постепенно шаг за шагом.
Барни подождал, пока Сэм принесет гамбургер, оглядел поданное, выразил свое одобрение и продолжал:
– После того как Джой узнал, что денег у Уинна нет, ему совсем перестало нравиться, что Синди смотрит на того коровьими глазами. Деньги и у них кончались, поэтому он отправил Синди работать по магазинам и сам отправился по автобусам. Уинн оставался дома один, и никто не мешал ему мечтать о большом деле.
И случилось так, что, направляясь к одному из магазинов, Синди вдруг увидела чудо – «роллс» Эллиота, припаркованный неподалеку. Вообще-то мало кто мог пройти мимо него равнодушно, но Синди просто остолбенела. Словно ее мечта стала явью, и Синди застыла рядом, сама как картинка, в белой маечке, белых брюках, плотно обтягивающих ее великолепную фигуру. А Эллиот как раз выходил от Кендрика, и наша красавица временно заставила его забыть все свои неприятности. Подойдя к Синди, которая, раскрыв рот, смотрела на «роллс», Эллиот спросил бархатным голосом кинозвезды, совершенно неотразимым для женщин:
